– Я думаю, что вы оба неправы, – заявил Али. – Просто откупиться от них не получиться, получив отступные, они не уйдут. Надо стать их данниками, они берут десятину со всего. И это на всю оставшуюся жизнь.
– Ну вот, я же говорю, – воскликнул сторонник сопротивления.
– В защите города, тоже нет особого смысла, – продолжал Али, – поскольку они будут осаждать город до тех пор, пока у нас не закончатся продукты. Воды они лишат нас еще раньше, перекрыв воду в канале.
– Так что нам остается? – спросили его спорщики.
– Стать рабами или погибнуть. Во втором случае, надо отправить женщин и детей, а самим выйти из города, и встретить татар в чистом поле.
– Оставить свои дома, имущество? – возмутились спорщики. – Знаешь что, умник, иди-ка своей дорогой.
Али пожал плечами и ушел. Он вернулся домой, лег и, чтобы заснуть, стал по памяти читать Коран, который как мы помним, он знал наизусть. Дойдя до суры «Преграды», он на словах «А ты Адам, поселись ты и твоя жена в раю…», задумавшись о своевременности этих слов, провалился в беспамятство.
Разбудил его слуга, вступивший в перебранку с кем-то на улице. Несколько мгновений Али был безмятежен, пока не вспомнил об утрате. Чтобы отвлечься от горестных мыслей, он продолжил чтение Корана, с того места, на котором под утро ему удалось заснуть.
«…Питайтесь, чем хотите, но не приближайтесь к этому дереву, а то вы окажитесь несправедливыми». Когда Али дошел до суры «Верующие» и прочитал «Разве вы думали, что мы создали вас, забавляясь, и что вы не будете к нам возвращены»
Он был так поражен, что прекратил чтение.
Али оставался в постели еще некоторое время, надеясь вновь заснуть, тем самым, отсрочив тягость предстоящего разговора. Однако от слуги, жаждавшего общения, так просто отделаться не удалось. Шум, производимый им, становился все назойливей. Тогда Али оделся и сошел на первый этаж, намереваясь уволить слугу. Но застав его за мытьем полов, Али невольно смягчился и остановился в нерешительности. Ариф, так звали слугу, весело поздоровался, но тут же скорчил скорбную физиономию, подобающую моменту.
– Как все вчера прошло, господин? – спросил он.
В ответ Али молча кивнул. Слугу он нанял недавно для помощи отяжелевшей Йасмин, и его все равно надо было теперь рассчитывать. Богатство не прибавило ему важности, и он продолжал чувствовать неловкость, когда кто-то прислуживал ему.
– Да упокоит Аллах ее душу, – сказал Ариф.
– Да упокоит Аллах души твоих умерших родственников, – ответил Али.
– Я вас разбудил господин, но скоро полдень, лучше не спать, а то голова разболится.
– Ариф я уезжаю, и мне больше не понадобится твоя помощь, – сказал Али.
– Куда, господин, вы уезжаете?
– В Мекку, я решил совершить хадж.
– Это хорошо. Пусть Аллах сделает легким ваш путь.
– Спасибо, так что ты можешь не приходить.
– Да, я понял, господин. Я только домою полы.
– Хорошо, – сказал Али, и стал подниматься по лестнице на второй этаж.
– Господин, – окликнул его вслед Ариф, – вам принесли письмо.
Али вернулся.
– Письмо, какое письмо? Что же ты сразу не сказал.
– Не успел. Вы же мне слова не дали сказать, сразу уволили. Посыльный не хотел оставлять его, говорил, что должен лично в руки передать. Но я не позволил.
– Где письмо? – спросил Али нетерпеливо.
– Так он его не оставил, сказал, что зайдет после обеда.
– Почему ты не разбудил меня. Иди на почту и приведи его.
– Это был не почтальон. Просто посыльный, от человека, остановившегося в караван-сарае. Так он сказал. Он скоро придет.
– Иди, найди его.
– Но вы же меня уволили.
– Я беру тебя обратно. Иди.
– Спасибо, господин. А полы?
– После домоешь.
Ариф бросил тряпку и, торопясь, вышел, но тут же вернулся. Али вопросительно посмотрел на него.
– Господин, еще вас спрашивала какая-то женщина.
– Какая женщина? – удивился Али.
– Судя по голосу, молодая.
– Ее ты тоже не пустил?
– Нет, я сказал, чтобы она позже зашла.
– Ты, верно, раньше сторожем работал, – предположил Али.
– Точно, – обрадовался Ариф, – как вы догадались?
– Это было нетрудно. А что же ты ушел с этой работы?
– Склад сгорел.
– Наверное, ты отказался пустить на него пожарных.
– Вы шутите, – догадался Ариф.
– Не совсем, иди скорее.
Слуга ушел, а Али взял тряпку и стал мыть полы. Надо было чем-то занять себя.
– Вам помочь? – услышал он женский голос, который показался ему очень знакомым. Женщина, стоящая в дверях, откинула чадру, и он увидел Ладу. Али изумленно смотрел на нее, не говоря ни слова.
– Cалам – алейкум. Почему ты сам моешь полы? – спросила Лада. – Где твои слуги, где жена, наконец.
– Аллейкум – ассалам, – ответил Али, – моя жена на небесах, она умерла на прошлой неделе, при родах.
Лада ахнула и закрыла рот рукой.
– А ты легка на помине. Мы как раз вспоминали о тебе недавно.
– Да упокоит Аллах ее душу, – всхлипнув, произнесла Лада, – мне так жаль.
Когда она заплакала, Али почувствовал влагу на своих щеках. До этого ему не удавалось проронить слез. Лада протянула к нему руки и Али обнял ее. Так они стояли некоторое время.
– Давай я домою полы, – предложила Лада.
– Не надо, – сказал Али, – сейчас вернется слуга и закончит. Я послал его с поручением. Кстати, вот и он.
Лада, заметив постороннего человека, отстранилась, но лицо закрывать не стала.
– «А хозяин-то малый не промах», – сказал себе слуга, когда, вернувшись, застал Али, обнимающим какую-то молодую женщину.
– Ханум, – приветствовал Ладу слуга. – Добро пожаловать.
– Ариф, возьми вещи ханум и отнеси их в комнату госпожи. – Распорядился Али.
– На мой глаз, – ответил Ариф и стал озираться в поисках поклажи.
– Где твои вещи? – спросил Али.
– В караван-сарае, – ответила Лада, – что же мне таскаться по городу с вещами, не зная, застану ли я тебя дома.
– Разумно, – сказал Али, – ты всегда отличалась прагматизмом. Ариф, пойдешь сейчас в караван-сарай и принесешь вещи ханум. А ты принес письмо?
– Вот оно, – Ариф протянул свиток.
– Можешь не читать, – заметила Лада, – я передам тебе содержание. Это мое письмо. Я нашла тебя раньше.
– Ариф иди, – приказал Али.
– А нельзя было сразу сказать, я только что оттуда, – буркнул, уходя, Ариф.
– Вот уж и не надеялся тебя увидеть, – сказал Али, – какими судьбами? Может и брат твой где-то здесь.
– Я гостила у родителей, – сказала Лада, – довольно долго. Почему-то ко мне за все это время никто не посватался. Но многие жалели, краденая мол, порченая. Никто замуж не возьмет. А когда я не выдержала и сказала, что была замужем, еще хуже стало. Коситься начали, за нехристя замуж вышла. Наш дом за версту обходить стали. Мне это не понравилось. Кроме того, оказалось, что над нами у местного боярина власть имеется. А что до моих денег, так я их тратить боялась. Неровен час отнимут, воровкой обзовут. Воевода хотел Егорку в дружину забрать. Брат отказался.