— «Вы мне позволите пойти поиграть?» — вот как надо говорить.
Фейт шумно вздохнула и страдальчески закатила глаза.
— Вы мне позволите пойти поиграть? Пожалуйста!
Тайлер улыбнулся.
— Иди. Вот возьми два доллара, — проговорил он, вытягивая из кармана две купюры. — Обменяй их в кассе на жетоны и расходуй экономно.
— Спасибо, папочка. Я постараюсь, чтобы мне их хватило надолго, — пообещала девочка, принимая деньги. Глотнув напоследок кока-колы, она умчалась в закуток с игральными автоматами.
Эти несколько секунд позволили Хейли вернуть самообладание. Что с ней такое? Она ощущала слабость и головокружение, словно девица накануне свадьбы. Но ведь это безумие — поддаваться чарам такого человека, как Тайлер Скотт! Он — типичный завоеватель, привыкший брать то, что ему нравится, не встречая никакого сопротивления. Несомненно, он много лет оттачивал свое искусство очаровывать женщин, а вот у Хейли Эштон не было никакой практики в том, как следует сопротивляться подобным чарам.
Стараясь не выдать терзавших ее противоречивых чувств, она выпрямилась на стуле, поправила прическу, облизнула губы и попыталась придать лицу независимое выражение. Хейли уже успела убедиться в том, что дай Скотту палец, он проглотит всю руку.
— Кофе? — осведомился он.
— Да, пожалуй, — сухо кивнула женщина.
Пока они дожидались кофе, Хейли с отсутствующим видом смотрела в окно, за которым дефилировали многочисленные прохожие, однако, говоря по правде, все перед ее глазами сливалось в одну мутную полосу. Скотт не пытался втянуть ее в разговор, но Хейли чувствовала, как внимательно, не упуская ничего, он ощупывает ее взглядом. Женщину снова охватило дурацкое желание прикрыть свои обнаженные плечи.
— Сливки? — снова обратился он к ней.
— Да, пожалуй, — последовал стандартный ответ.
— Скажи, когда хватит. — Скотт стал наливать ей в чашку сливки до тех пор, пока она не остановила его тихим «спасибо». — На здоровье, — с преувеличенной вежливостью ответил он.
Хейли потягивала кофе, не поднимая взгляда на мужчину, сидевшего напротив. Он тоже с отсутствующим видом вертел в руках свою чашку.
— Наверное, тебе не стоит вести себя таким образом, — спокойно заметил Скотт.
— Каким именно образом? — Хейли уже была готова обороняться.
— Ты напряжена, сжата в комок, щетинишься, как ежик. Я ведь не собираюсь срывать с тебя одежды и насиловать прямо на столе. — Его рот скривился в усмешке, глаза наполовину прикрылись веками. — По крайней мере, не с первого раза.
— Мистер Скотт…
— Ладно, ладно, прошу прощения. Экая ты обидчивая! Неужели шуток не понимаешь?
— Это не кажется мне смешным.
— Хорошо, я подумаю над тем, как тебя развлечь.
От стеснения Хейли вновь опустила взгляд долу. Внезапно она почувствовала себя маленькой и глупенькой.
— Обычно я не страдаю отсутствием чувства юмора, однако я вынуждена была защищаться… из-за того, что… произошло сегодня днем и…
— И?
— И того, о чем вы постоянно говорите. Вы сами заставили меня.
Скотт не ответил, и Хейли робко подняла на него глаза. Он спокойно изучал ее взглядом.
— Когда я чего-то хочу, то иду к этому на всех парах и не обращаю внимания на торпеды. Я могу принести тебе свои извинения, Хейли, но от этого ничего не изменится: я хочу тебя, и ты это знаешь. Разве что я взял слишком круто — я только сейчас понял это. Обещаю тебе сбавить обороты, чтобы ты смогла отдышаться.
В этот момент Хейли ощутила, что рушатся последние возведенные ею бастионы защиты. Сочувствие, светившееся в глазах Тайлера, его мягкий тон покорили Хейли вернее, чем это могли бы сделать быстрота и натиск.
— Расскажи мне о себе, — мягко попросил Скотт. — О том, как ты жила, прежде чем мы с тобой встретились. Ты упомянула о том, что у тебя есть сестра. Она живет здесь же?
— Нет, в Нэшвилле. Работает в компании звукозаписи.
— И чем она там занимается?
— Секретарской работой.
— Она так же удачлива в своей карьере, как ты — в своей?
Хейли негромко засмеялась:
— Мне не хочется показаться стервой, но надо признать, что это не так. Впрочем, у нее есть одно достоинство, которое компенсирует недостаток мозгов: она очень красива.
— Ты уже говорила: «Вот Элен у нас — красавица». Этим вопросом я займусь позже, а сейчас расскажи мне о ваших родителях.
— Их уже нет в живых. Я выросла в Ноксвилле. Я уже закончила колледж и пришла в телефонную компанию на должность менеджера по работе с клиентами, когда умерли родители. До этого я жила с ними, заботилась о них. Они ушли с промежутком в несколько месяцев. Тогда я продала дом, устроилась на работу в «Серендипити», и вот уже несколько лет я работаю здесь. Ничего увлекательного в моей жизни не было.
— Ты сама увлекла меня.
Взгляд Хейли был устремлен в пространство. Но, услышав эти слова, тихо сказанные серьезным тоном, она перевела взгляд на собеседника и увидела скрытый огонь, горевший в глубине его серых глаз, — свидетельство искренности Скотта.
— Я хочу доказать, что не являюсь сатрапом, каковым ты меня считаешь, и поэтому расскажу о себе больше, чем тебе хотелось бы узнать.
Тайлер допил кофе, велел официанту вновь наполнить их чашки и обернулся, желая убедиться, что Фейт крепко прилипла к одному из игральных автоматов. Только после этого он снова заговорил:
— Моей юности мог бы позавидовать любой. Престижная школа, бизнес-колледж в Гарварде… Окружающие ожидали, что я выгодно женюсь, — так и слуталось. Теперь уже трудно сказать, кто из вас причинял другому больше страданий. Мы с Моникой в лучшем случае терпели друг друга, и через полтора года супружеской жизни все же развелись.
Одно радует: после нашего брака осталась Фейт. Десять дет назад родители редко вступали в спор о том, с кем останется после развода ребенок, и Моника забрала дочь к себе, я же посвятил жизнь расширению и усилению империи, принадлежавшей моему отцу. Потом Моники не стало. До этого мы с Фейт лишь из-, редка и ненадолго встречались по выходным, но после смерти Моники оказались предоставленными друг другу. Порой даже сейчас мы чувствуем себя друг другу чужими. — Говоривший тяжело вздохнул. — Ну, вот вам и история жизни и любви Тайлера Скотта.
Хейли была не в состоянии жалеть человека, выросшего во всей той роскоши, которую только можно купить за деньги, однако и злорадства она тоже не испытывала, поэтому задала первый вопрос, который пришел ей в голову:
— А какой она была — Моника?
— Внешне? Красивая блондинка. Хейли подавила острый приступ ревности и спросила:
— Она была хорошей матерью?
— Матерью она была настолько, насколько ею может быть женщина, занятая игрой в теннис, бридж и посещением светских раутов и вечеринок. Я думаю, Фейт пыталась равняться на мать и страдала от этого. Вряд ли Моника когда-либо замечала в девочке ее комплекс неполноценности или пыталась вселить в нее уверенность — так, как сегодня это сделала ты. Кстати, спасибо тебе за это.