Вернулась сестра с чашкой накрошенного льда и ложкой.

– Давайте ему по несколько ложек каждый раз, как он проснется. – Ренни сделала нужные записи в его карточке. Прежде чем уйти, она сказала: – Я либо здесь, либо в офисе. Позвоните мне на пейджер, если произойдут какие-нибудь изменения.

– Разумеется, доктор Ньютон. Ой, доктор Ньютон, мне кажется, он хочет вам что-то сказать. Ренни снова подошла к кровати Вика. Он схватил ее руку. Несмотря на иглу от капельницы, прикрепленной к тыльной стороне его ладони, его рука была очень сильной. Она наклонилась над ним:

– В чем дело, Вик?

Он прошептал только одно слово:

– Лозадо.

Детектив Уэсли, нахмурясь, смотрел на нее через заваленный бумагами стол.

– Что-нибудь еще?

– Больше ничего, только «Лозадо», – повторила Ренни.

– Когда это было?

– Около полудня, сегодня.

– И вы только сейчас мне об этом рассказываете?

– Я должна была сначала разобраться.

– В чем?

Казалось, все остальные полицейские в криминальном отделе занимаются своими делами, но Ренни чувствовала, что является объектом пристального внимания.

– Не могли бы мы поговорить где-нибудь в другом месте, наедине?

Уэсли, пожав плечами, жестом предложил ей следовать за собой. Привел он ее в ту же самую комнату, где записывал ее допрос на видео. Они сели так же, как сидели тогда. Ей не понравилось, что ее снова поставили в положение подозреваемой, но она ничего не сказала и немедленно возобновила разговор.

– Может ли это значить, что на Вика вчера напал Лозадо? – спросила она.

– Вы так думаете? – равнодушно поинтересовался Орен.

Она почувствовала, как розовеют щеки.

– Похоже, для вас это не новость? – задала она вопрос, заранее уверенная в ответе.

– Похоже, да.

– Могу я задать вопрос? – Он безразлично пожал плечами. – Что именно вам во мне не нравится?

Он поерзал в кресле.

– Почему вы так решили? Все в порядке.

– Вы невзлюбили меня с самого начала. Почему? – настаивала на своем Ренни.

– Почему бы вам просто не рассказать мне, что у вас на уме, доктор Ньютон? В чем вам надо было разобраться?

– В тот день, когда хоронили Ли Хоуэлла, я получила букет роз. В букете была карточка.

Она открыла сумку и достала полиэтиленовый пакетик, внутри которого лежала белая карточка. Это была вторая улика, которую ей в этот день пришлось держать в руках.

Уэсли взял у нее пакетик, взглянул на карточку, прочитал единственную строчку, но не проявил ожидаемой реакции. По сути дела, он вообще никак не прореагировал. Выражение его лица не изменилось.

– Очевидно, и этим я вас не удивила.

– Я не знал, что она была прислана с букетом роз в день похорон Ли Хоуэлла.

– Но карточку вы узнали? Откуда вам было про нее знать? Она ведь… – Она замолчала и с ужасом взглянула на него. – Вы не только наблюдали за моим домом, вы его обыскали? Я не ошиблась?

– Не я лично.

Она отпрянула, будто ее толкнула невидимая рука.

– Вик!

Уэсли промолчал.

Она опустила голову и уставилась на свои руки, которые не брал никакой крем. Кожа была профессионально сухая от частого мытья антисептическим мылом.

Вик был в ее доме, копался в ее ящиках, рассматривал ее вещи. Когда? До или после того, как они познакомились? Хотя какое это имеет значение. Они вторглись в ее личный мир. Хуже того, это сделал Вик.

После короткой, но напряженной паузы она подняла голову и взглянула на Уэсли:

– Эта карточка от Лозадо. Он лично доставил розы. Залез в мой дом и оставил их там.

– Откуда вы знаете?

– Он мне сказал?

– Сказал?

– Он мне несколько раз звонил. Я настаивала, чтобы он оставил меня в покое, но он продолжал звонить.

– И что говорил?

– Прочитайте надпись на карточке, детектив. Он влюбился в меня во время суда. Постоянно таращился на меня, не сводил глаз, пока находился в зале. Многие заметили, это было так неприятно. По-видимому, он убедил себя, что я отвечаю на его романтические чувства.

– Из-за приговора?

– Скорее всего. Откуда мне знать? Он сумасшедший. Орен хмыкнул.

– Много чего можно приписать Лозадо, но он не сумасшедший. – Орен некоторое время смотрел на нее. – Почему вы сейчас мне об этом рассказываете?

– Боюсь, что это он убил доктора Ли Хоуэлла. Полагаю, он узнал, что начальником хирургического отделения сделали Ли, а не меня, вот он и убил его. Он сказал, что хочет расплатиться со мной за ту услугу, которую я ему оказала.

– Оправдав его?

– Его оправдало жюри из двенадцати человек. Он пожал плечами, изображая безразличие.

– Продолжайте.

– Это Лозадо рассказал мне, что вы наблюдаете за моим домом. Он тоже за мной следил. Он видел, что вчера вечером Вик проводил меня. Полагаю, Лозадо поехал за ним до того места, где вы прятались. Потом позвонил мне. Он с удовольствием сообщил, что мой новый друг – полицейский.

– Вик бы с этим поспорил.

– В смысле?

– Неважно. Почему вы не рассказали нам о Лозадо вчера, когда кричали на нас?

– Потому что я не хотела, чтобы вы утвердились в своих подозрениях.

– В каких именно? – спросил Орен.

– Что я заодно с Лозадо! – воскликнула она. – Вы ведь так думаете, верно? Вы считаете, что я наняла его убить Ли. И теперь… теперь Вика. Вы ведь поэтому не хотели, чтобы я его оперировала?

– Вы были злы на него.

– Значит, вы полагаете, что я позвонила платному киллеру, который очень кстати от меня без ума, и велела ему пырнуть Вика отверткой?

Уэсли спокойно смотрел на нее. Он был тертым полицейским, за плечами долгие годы работы. Люди признаются по-разному. Без сомнения, он считал, что она облегчает свою душу.

– Если вы так предполагаете, то смешно даже возражать, – сказала она.

– Тогда что вы здесь делаете?

– Когда Вик произнес это имя, все встало на свои места. Я увидела картину, как вы ее себе представляли. Ли получает повышение, к которому я тоже стремилась. Его убивают. Я сказала Вику, что никогда больше не захочу его видеть. И на его жизнь покушаются. Когда все это пришло мне в голову, я немедленно отправилась к вам, только заехала домой за карточкой.

– Почему вы ее сохранили?

– Не знаю. Я выбросила розы. Может быть, я сберегла карточку, потому что подумала, что мне может потребоваться… доказательство.

– То есть вы с самого начала подозревали, что Хоуэлла убил Лозадо.

– Нет. Только после того, как получила розы и Лозадо позвонил мне в первый раз. Он спросил, понравились ли они мне. До того момента я не знала, кто их прислал.

Он устало взглянул на нее:

– Да будет вам, доктор Ньютон.

– Клянусь, не знала.

– И даже не подозревали?

– Ладно, может быть. Неосознанно. Я не знала больше никого, кто посмел бы залезть ко мне в дом.

– И когда вы узнали, что это был Лозадо, вы не связались со мной. Почему?

– Из-за того тона, которым вы вели допрос в этой самой комнате. Я боялась, что это только подтвердит ваши подозрения в мой адрес.

– У вас была информация, которая могла привести к аресту Лозадо, и вы ее скрыли.

– Это