И повсюду, куда ни глянь, взгляд натыкался на белые лоскуты. Шелковые, полотняные, даже войлочные. Они свешивались из каждого окна, раскачивались над каждой дверью, мелькали на фонарях. Несарина шепотом пояснила: недавно умер какой-то сановник или родственник хагана. В каждом уголке Южного континента были свои ритуалы погребения. Когда эти земли попали под власть хаганата, ритуалы изменились, перемешавшись с обычаями других мест. Белый цвет был наследием кочевого прошлого, когда умерших заворачивали в белую ткань и оставляли в степи под широким всевидящим небом.
Впрочем, город отнюдь не выглядел угрюмым. Горожане все так же сновали по улицам в своих диковинных одеждах, торговцы предлагали товары, а служители деревянных и каменных храмов звали прохожих зайти. Шаол еще раньше узнал от Несарины, что в Антике у каждого бога есть храм. Но над всеми храмами и даже над дворцом возвышалась башня из светлого камня. Она стояла на одном из южных холмов.
Торра. Башня, где обитали самые лучшие целители в мире смертных. Шаол старался особо не разглядывать ее из окошек кареты, хотя громадная башня была видна с любой столичной улицы. Слуги не сказали о ней ни слова и вообще как бы ее не замечали. А ведь башня вполне могла соперничать с дворцом хагана.
Нет, вышколенные слуги говорили только по необходимости. Никакой посторонней болтовни. Они даже не упомянули траурные лоскуты, развевающиеся на сухом и жарком ветру. Женщины оказались ничуть не общительнее мужчин. Одежда всех слуг состояла из шаровар и свободных камзолов глубоко-синего и ярко-красного цветов, окаймленных светло-золотистым шитьем. Это были наемные слуги – потомки рабов, которыми когда-то владели предки хагана. Рабство отменили сравнительно недавно. Его упразднила мать нынешнего хагана – мечтательница и бунтарка. Отмена рабства была одним из многочисленных ее улучшений жизни в империи. Хагана (так именовались женщины-правительницы) освободила рабов, но оставила их в качестве наемных слуг. Затем в услужение поступили их дети, а теперь уже и внуки.
Судя по виду слуг, ели они досыта и во всем остальном не чувствовали себя обделенными. Шаола и Несарину они сопровождали почтительно и без робости. Похоже, что и нынешний хаган унаследовал от матери достойное обращение со слугами. Хорошо бы эта традиция затем перешла к его преемнику.
В отличие от Адарлана и Террасена, здешнее престолонаследие не определялось старшинством, и мужчины не имели преимущества перед женщинами. Многодетность правителя лишь отчасти облегчала выбор. А соперничество между братьями и сестрами превращалось в кровавое состязание. Все уловки и ухищрения предпринимались с единственной целью – показать отцу или матери, кто из детей самый сильный, самый мудрый и наиболее пригоден для правления империей.
Учитывая, что хаган может умереть или погибнуть, не успев назвать преемника, закон обязывал делать предварительный выбор. Имя избранника писалось на особом листе пергамента, лист скреплялся печатью хагана, помещался в неприметную шкатулку, а шкатулка – в тайное хранилище. Предварительный выбор можно было в любое время изменить. Главное, чтобы шкатулка не оставалась пустой. Закон создавался с целью предотвратить то, чего в хаганате боялись с самого момента его создания, – распада империи. Обрушение не под натиском внешних сил, а изнутри.
Предок нынешнего хагана был мудр. За все триста лет в хаганате ни разу не вспыхнула гражданская война.
Миновали приемный зал. Слуги распахнули двери тронного зала, и Несарина вкатила туда кресло Шаола. Между двумя громадными колоннами в изящном поклоне застыли другие слуги – рангом выше. Тронный зал поражал роскошью и изяществом отделки. Десятки придворных собрались возле позолоченного возвышения, сверкающего на полуденном солнце. На троне восседал хаган. Перед ним стояли пятеро его детей: сыновья и дочери. К кому из них однажды перейдет власть над хаганатом?
В зале слышен был лишь шелест одежд полусотни придворных (Шаол наметанным глазом быстро подсчитал их), стоявших по обе стороны возвышения. Две живые стены, пестрящие шелками и драгоценностями, образовали внушительный коридор, по которому Несарина катила его кресло.
Шелест одежд и скрип колес. Еще утром Несарина тщательно их смазала, однако три недели путешествия морем не лучшим образом сказались на металле. Звук был отвратительным, словно гвоздями царапали камень.
Но Шаол держал голову высоко поднятой, а плечи – расправленными.
Несарина остановилась на почтительном расстоянии от возвышения. Правильнее сказать, от стены детей хагана, вставших между незваными гостями и отцом. Все пятеро были взрослыми людьми, в расцвете сил.
Первой обязанностью принца и принцессы была защита не отца. Хагана. Правителя империи. Так легче всего показать свою верность и повысить шансы на избрание. И эти пятеро…
Шаол придал лицу нейтральное выражение и снова пересчитал детей хагана. Только пять. Не шесть, как говорила Несарина.
Шаол не стал оглядывать зал в поисках отсутствующей младшей дочери хагана. Он поклонился в пояс. Поклон он добросовестно отрабатывал всю последнюю неделю их плавания, когда погода становилась все жарче, а воздух – все су́ше. Да и солнце припекало нещадно. Кланяться, сидя в кресле, было непривычно, однако Шаол добросовестно нагибался, пока его взгляд не уткнулся в безупречно начищенные сапоги. Под сапогами скрывались ноги, утратившие чувствительность и подвижность.
По шороху одежды слева Шаол понял: Несарина тоже застыла в глубоком поклоне. Она говорила, в таком положении нужно замереть на три полных вдоха и выдоха.
Шаол употребил это время на то, чтобы собраться и спрятать ощущение тяжести, лежавшее на плечах их обоих.
Когда-то он умел стоять в карауле не шелохнувшись. Он годами служил отцу Дорина, беспрекословно выполняя приказы. А еще раньше – годами выдерживал общение с собственным отцом, чьи слова и кулаки были одинаково тяжелы. Теперь отцовская должность управителя Аньеля – его родного города – перешла к Шаолу.
Слово «управитель» перед именем Шаола воспринималось как насмешка. Насмешка и ложь. Но Дорин, невзирая на все протесты Шаола, отказался освободить его от должности.
Управитель Шаол Эстфол. Главный советник короля.
Он ненавидел свое звание. Даже сильнее, чем скрип колес. Сильнее, чем тело, которое ниже бедер было бесчувственно. Даже сейчас, когда с момента увечья прошла не одна неделя, это продолжало удивлять Шаола.
Если и называть его управителем, то управителем ничтожеств. Управителем клятвопреступников. Управителем лжецов.
Шаол выпрямился и встретился взглядом с прищуренными глазами седовласого человека на троне. Смуглое морщинистое лицо хагана расплылось в легкой ехидной улыбке… Может, хаган знал, какие мысли теснились в голове Шаола?
2Несарине казалось, что она раздваивается.
В какой-то мере она являлась капитаном королевской гвардии Адарлана. В этом качестве она поклялась королю Дорину сделать все, чтобы человек в кресле на колесах получил надлежащее лечение, а человек, восседающий на троне, согласился помочь Эрилее своей армией. Поэтому она стояла