Когда скептики признали первую появившуюся в печати фотографию чудовища, сделанную неким Хью Греем, неудачным снимком плывущей собаки, полковник пришел в такую ярость, что объявил о намерении поехать в Шотландию и лично доказать существование чудовища.
Он воспользовался гостеприимством троюродного брата, лэрда Крег-Гэрева, чье поместье располагалось недалеко от берега озера, и за несколько недель сделал множество снимков, на которых из воды поднималась изогнутая шея и голова морского змея.
Снимки были напечатаны и прославились по обе стороны Атлантики, и триумфальное возвращение полковника в Соединенные Штаты сопровождали фанфары. В его доме толпились репортеры, во всех ведущих газетах печатались статьи, все сочли его героем. Он повадился носить в городе потертый загородный твидовый костюм, по которому в нем сразу можно было признать знаменитость, и шутить, изображая британский акцент, что единственное, о чем он жалеет, это что нельзя выставить голову чудовища в охотничьей комнате, поскольку в самом Скотленд-Ярде его просили не вредить животному, и это было бы неправильно. Апогеем всеобщего помешательства стало его появление в новостном ролике перед «Это случилось однажды ночью», главным фильмом года.
Подобно Икару, он слишком приблизился к солнцу. Вскоре «Дейли мейл» напечатала статью, в которой говорилось, что след на воде не того размера, и выдвинула скандальное обвинение, будто полковник сфотографировал плавучую модель. За ней последовали подозрения в фотомонтаже: так называемые эксперты заявили, что с фотографиями поработали, а потом пересняли их, создав несколько иной ракурс и тени, а также изменив отражение. Полковник сам проявлял пленку и потому не мог себя защитить.
Мужчина клялся, что фотографии подлинные, и выражал возмущение тем, что кто-то усомнился в его искренности – именно из-за того, что он был достаточно честен и выполнил просьбу Скотленд-Ярда. Если бы он просто пристрелил зверя – а он привез с собой карабин, с которым охотился на слонов, как раз с этой целью, – никто не мог бы опровергнуть его заявление.
Последний гвоздь в крышку гроба общественного мнения был вбит, когда Мармадьюк Уэтерелл, видный охотник, несколько раз ездивший с полковником на сафари, прибыл на берег озера в сопровождении репортеров, объявив, что раз и навсегда докажет, что чудовище существует, и быстренько подделал его следы с помощью пепельницы из ноги бегемота – бегемота, которого полковник лично застрелил в Родезии.
Репортеров с их наглыми вопросами больше не привечали. Полковник оставил твид и акцент. Наброски и вырезки из газет, аккуратно наклеенные в альбомы, переплетенные в марокканскую кожу, исчезли. К тому времени, как в жизни Эллиса появилась я, тема была под запретом, и основной задачей семьи стало сохранение достоинства полковника.
Разумеется, то, что было под запретом для всего мира, никак не заботило наше трио, особенно когда полковник излишне рьяно обвинял Эллиса в том, что тот негоден к службе.
Это Хэнк предложил нам самостоятельно отыскать чудовище. То был прекрасный клапан для спуска пара, он позволял Эллису безжалостно язвить по поводу полковника; мужчина воображал, как добьется успеха в том, в чем потерпел неудачу его отец, и в то же время докажет, что кровь у него не жиже, чем у любого, кто ушел на фронт. Безобидная фантазия, выдумка, которую мы снова и снова вспоминали и обсуждали, обычно в конце долгой хмельной ночи, но так, чтобы нас не слышали – по крайней мере до новогодней вечеринки.
Эллис, стоявший рядом со мной, шумно сглотнул. Свекровь примерзла к креслу, рот у нее был по-прежнему открыт, пальцы разжаты, осколки хрустального бокала для шерри лежали у ее ног.
Лицо полковника налилось синевой, как шкурка спелой сливы, и на мгновение я испугалась, что его хватит удар. Он поднял дрожащий палец и указал на дверь.
– Выметайся, – сказал он чужим гулким голосом. – Пембертон пришлет твои вещи.
Эллис растерянно помотал головой:
– В смысле? Куда?
Полковник повернулся к нам спиной и облокотился на каминную полку, приняв позу.
– Куда? – спросил Эллис с нарастающим отчаянием. – Куда нам прикажешь идти?
По прямой спине мужчины и полному отсутствию ответа стало понятно, что куда бы мы ни направились, полковника это не волновало.
Глава 4
Эллис велел шоферу ехать в отель «Сосайети-Хилл» на Честнат-стрит. С виду он был неплох: фасад и общедоступные места выглядели должным образом, но наш номер был обшарпанным и линялым, и спальня в нем оказалась только одна. Однако на урезанное содержание Эллиса мы могли себе позволить только это.
Пока портье вписывал нас в книгу, Эллис купил в баре внизу бутылку виски и принялся ее опустошать, едва мы поднялись в номер.
Я могла понять его отчаяние. Если полковник совсем лишит его содержания, мы банкроты. Увы, подобная перспектива казалась очень возможной.
Провинность Эллиса перед отцом состояла из двух частей, и обе были одинаково тяжелы. Он попался на том, что дурно отзывался об отце у того за спиной, а потом в лицо обвинил его в подлоге. Я сомневалась, что полковник мог простить такое и по отдельности, а в совокупности и подавно.
Пока мы ждали вещи, Эллис ходил по номеру взад-вперед и пил, обдумывая снова и снова, что только что случилось, – и совсем себя загнал. В какой-то момент, когда он завел речь о том, что не вышел бы из себя, если бы ему не пришлось меня защищать, я подумала, что он несправедливо перекладывает вину на меня, о чем ему и сказала, напомнив, что ни слова не произнесла на протяжении всей катастрофы.
Он остановился и взглянул на меня с болью и удивлением.
– Господи, – сказал он. – Я же совсем не о том. Разумеется, это не твоя вина. Ты ничего не сделала. Она на тебя накинулась совершенно без повода.
– Да ладно, – ответила я. – Она не сказала ничего такого, о чем бы уже не думали все кругом.
– Не ладно, и я ей этого не прощу. И ты не простишь.
Я надеялась, что он передумает, ведь его мать в тот момент была единственной нашей надеждой на возвращение милости отца. Пусть она иной раз и выказывала свои нежные чувства странным образом, ее мир вращался вокруг Эллиса и в меньшей степени вокруг стремления меня помучить. Без нас в ее жизни образовалась бы пустота. Я была абсолютно уверена, что она уже пытается вмешаться, но я никогда прежде не видела полковника в таком состоянии и не была уверена, что у нее получится.
Обращаться к моему