Эмерсон

Я был готов к тому, что Шарлотта появится у меня дома в тех самых черных ботинках, в которых я видел ее уже дважды. Я был готов к тому, что она будет неуклюжей и нервной. Я даже был готов к тому, что она опоздает. К чему я не был готов, так это к тому, что она появилась на пять минут раньше в почти прозрачной блузке и узкой черной юбке, так соблазнительно обтягивающей ее попку, что при виде нее у меня стало тесно в штанах.

Знаю, крайне неуместно так таращиться на свою подчиненную и бывшую девушку сына, но в свою защиту скажу: я не привык лицезреть в кабинете столь соблазнительную секретаршу. Желание увидеть ее стоящей на коленях в этом наряде вызывает у меня почти физическую боль.

– Доброе утро, – говорит она, входя в дом ровно в 8.55 утра.

Мой взгляд задерживается на ее темно-красной помаде… Она что, пытается со мной заигрывать?

– Доброе утро, – ворчу я.

Она следует за мной, и ее каблуки цокают по мраморному полу. Указываю на шкаф в прихожей, где она может оставить вещи.

– Пальто?

– О, – бормочет она и собирается снять с себя тяжелое шерстяное пальто, но я останавливаю ее, положив руку ей на плечо.

Мягко развернув Шарлотту спиной к себе, снимаю с ее крошечного тела пальто. При этом я позволяю себе полюбоваться мягкими волосками у нее на затылке. Я вешаю ее пальто на вешалку. Она оборачивается, и мой взгляд моментально падает вниз, прямо ей на грудь.

Я ошибся. Блузка не почти прозрачная… она полностью прозрачная, и под ней черный кружевной лифчик. Что случилось с девушкой с роллердрома или той, что на днях была одета во все черное? Это похоже на засаду, к которой я не был готов.

– Кофе? – спрашиваю я. Похоже, мой разум увяз в неубедительных фразах из одного слова.

– Нет, спасибо.

– Тогда заходи, – отвечаю я, легонько кладя руку ей на поясницу, а другой указываю на мой кабинет.

Мне постоянно приходится сдерживать себя. Ее появление сегодня выбило меня из колеи. Как бы я ни старался держаться естественно и вести себя как обычно, я продолжаю воспринимать свои действия как чересчур откровенные и излишне сексуальные. Что отнюдь не то, что мне нужно. Она всего лишь секретарша. Не «рабыня». И это не клуб. Очисти голову, черт возьми. Встряхнись.

Указав на стул перед столом, я вручаю ей пакет, который дал мне Гаррет, чтобы она заполнила для бухгалтерии личные данные. У Мэгги случился легкий припадок из-за того, что я нанял нового сотрудника, но я уверен, что мы выкроим средства в бюджете. В конце концов, мне нужен секретарь, настоящий секретарь, а Мэгги слишком занята всеми нами, чтобы выполнять здесь ту работу, которая мне нужна.

– Значит, вы работаете из дома? – спрашивает Шарлотта.

– Да. Новое здание еще строится.

– Ой, как круто!

Представив план нового здания с клетками, сценой и полностью оборудованными отдельными комнатами, я подавляю улыбку. Да, это круто, но я не собираюсь обрушивать на нее все это прямо сейчас. Пусть постепенно войдет в курс дела.

– У тебя есть вопросы по поводу нашей компании? – спрашиваю я.

Она делает большие глаза.

– Куча. У меня куча вопросов.

Я вновь вынужден сдержать улыбку.

– Тогда вперед. Задавай.

– Ммм… – Она кривит красные губы и в притворной задумчивости хмурит брови. – Итак, вы нанимаете девушек, чтобы они стояли на коленях и служили вам. У вас все так делают?

– Отнюдь. Это просто мой стиль. Наши сотрудники воплощают огромное множество фантазий.

– Но без секса?

– Не совсем.

– Это как понимать? – с интересом спрашивает Шарлотта.

– Так, что деньги обмениваются не на секс. То, что люди делают за закрытыми дверьми, – их дело.

Думаю, с нее хватит. Мы находим множество лазеек и расплывчатых формулировок в юридических книгах, которые нужно обойти, именно для этого у нас есть Ксандер – лучший юрист в Брайар-Пойнте.

Скептически поджатые губы Шарлотты говорят о том, что она не совсем верит в то, что я говорю, поэтому подталкиваю ее еще немного.

– Какие еще вопросы у тебя есть?

– Чем еще… занимаются люди у вас в клубе? – спрашивает она с каким-то любопытным восторгом в глазах.

Должен отдать ей должное. Она вовсе не чувствует себя неловко, как я ожидал, и мне нравится ее открытая заинтересованность. С сексуальными фантазиями и удовольствиями связано так много предрассудков, что просто смешно. Но Шарлотту это, похоже, не смущает.

Встав из-за стола, я выхожу вперед, прислоняюсь к столешнице и скрещиваю руки.

– Все что угодно. Если это по обоюдному согласию совершеннолетних людей, то да, можно все.

– Типа… связывать людей и стегать их кнутом?

Я пожимаю плечами.

– Конечно. Если это то, что им нравится. У нас есть клиенты, которым просто нравится наблюдать… или когда наблюдают за ними самими. Ролевые игры, к примеру, возрастные [5]. Объективация, бондаж…

С каждым словом, слетающим с моих губ, я вижу, как глаза Шарлотты расширяются, а плечи напрягаются, поэтому я умолкаю, давая ей время высказать то, о чем она думает. К тому же… сейчас только девять утра. В конце концов, для этого разговора нам может понадобиться кофе.

– Я не знаю и половины слов, – отвечает она.

– Для твоей работы не обязательно это знать, но, если тебе интересно, можешь о них почитать. Нет причин бояться всего этого. Знаю, звучит странно, но ты будешь удивлена, насколько это нормально.

С ее губ срывается смех.

– Что?

– Ничего, это просто… нормально?

– У каждого есть желание, которое он считает извращенным, мисс Андервуд. Единственное, что нас объединяет, – мы все думаем, что нам нравятся ненормальные вещи.

Ее улыбка становится более непринужденной. Она наклоняется вперед, давая мне полный обзор своей груди. Я даже вынужден отвернуться.

– Ну хорошо, – отвечает она, подперев подбородок сжатыми кулаками. – Какая у вас любимая фишка?

Я резко оборачиваюсь и недоуменно смотрю на нее. Не потому, что меня покоробил ее вопрос. Я не могу произнести целую речь о том, что извращения – это нормально, а затем вести себя так, как будто