С этими словами он вышел вон.
Глава 4
Канун Рождества, тринадцать лет назад
Гром сотрясал стены Дарби-Хауса, свирепая буря грозила разрушить дом до основания, и Джек содрогалась вместе с особняком. Её зубы не переставали стучать, пока она мчалась по тёмным коридорам в библиотеку, не нуждаясь в освящении, чтобы отыскать потаённую дверь в дальнем углу. Она могла найти её в темноте, даже с закрытыми глазами.
Дверь распахнулась прежде, чем она успела до неё дотронуться. На пороге стоял он. В одних брюках и рубашке навыпуск, одетый наспех, потому что спешил к ней. Он всегда приходил.
Джек бросилась в его объятия, Эбен поймал её и прижал к себе, опустив подбородок на её голову.
— Я здесь, — прошептал он. И повторил: — Я здесь, любимая. — Он поцеловал её в макушку и крепче обнял.
— Ты… ты п-пришёл, — прощебетала она.
— Как только услышал, что начинается буря, — проговорил он, и она почувствовала, как слова пророкотали у него в груди. — Я всегда буду стремиться к тебе.
Его клятва немного её успокоила.
— Так глупо. Это всего лишь непогода.
— Дело не в погоде. А в прошлом. — В ту ночь, когда страшная гроза застала её родителей посреди пути, гром напугал лошадей, и экипаж, поскользнувшись на булыжниках, скатился в ледяную Темзу.
В то время Джек едва исполнилось четырнадцать, и с тех пор она не выносила грома. Если Эбен был дома, она бежала к нему и притворялась храброй. Но он знал правду.
Она сделала глубокий вдох. Выдохнула. И сосредоточилась на обнимающих её руках. На тепле его тела. На самом Эбене.
— Ты здесь, — прошептала она.
— Слава Богу, — отозвался он, гладя её ладонями и крепко держа в объятиях. — Знаешь, сколько ночей я провёл без сна, наблюдая за вспышками молний? Слушал раскаты грома за городом, и пытался усилием воли заставить бурю держаться подальше от Лондона? И от тебя.
Она спрятала лицо у него на груди, почувствовав душевный подъём от его признания.
— Ты же не можешь влиять на погоду, — прошептала Джек.
— Но не значит, что не могу попытаться, любовь моя, — сказал Эбен, прижимаясь губами к её макушке. — И пока я здесь, в Лондоне, и близко не подпущу к тебе грозу.
Клятва была смехотворной. Невыполнимой. И всё же Джек ей поверила.
Пока он сжимал её в объятиях, гром поутих, будто Эбен и правда мог им управлять силой мысли. Когда буря, наконец, рассеялась, она подняла голову и посмотрела на него, вцепившись в его рубашку.
— Ты здесь. Я не была уверена, что ты приедешь.
Он убрал прядь волос с её лица, его зелёные глаза потемнели и стали сулить исполнение всех желаний.
— Конечно, я приехал. Сейчас же Рождество.
Джек зарделась.
— Тебя не было семьдесят три дня.
Он кивнул, как будто тоже считал дни.
— Жаль, что не смог приехать раньше. Я собирался сделать тебе сюрприз завтра.
Она улыбнулась.
— Прекрасный вышел бы подарок на Рождество, но я рада, что ты объявился раньше. — Она коснулась ладонью его щеки, где вот-вот грозилась пробиться щетина. Хотя, скорее, обещала. — Хочу проводить с тобой как можно больше времени, каждую лишнюю минуту, что смогу украсть.
Он отстранился, взял её за руку и провёл через потайную дверь в музыкальную комнату.
— Если собираешься воровать, — прошептал он, — делай это у меня дома, тогда твоя тётя Джейн не задаст мне взбучку за то, что я сбиваю тебя с пути истинного.
Джек усмехнулась и закрыла за собой дверь, пока Эбен зажигал маленькую лампу на пианино.
— Все и так будут знать, что это я сбиваю тебя с пути.
Он сел на низкую скамью и привлёк её ближе, она встала между его длинных ног. Джек приподняла его лицо, подмечая круги под глазами, новые морщинки вокруг рта, из-за которых Эбен выглядел старше своих двадцати одного года. Проведя большими пальцами по тёмным бровям, она мягко проговорила:
— Ты выглядишь усталым.
Он притянул её ближе, прижался лбом к груди Джек и сделал глубокий вдох, будто её аромат мог вселить в него силы. Затем Эбен отстранился и сказал:
— Поместье в упадке. Арендаторы страдают. Стада поредели. Наступила зима, а с ней пришли холода, денег нет. Фермеры рассержены, сокрушены и полны печали… он за всю жизнь палец о палец не ударил.
Его отец.
Джек крепко обняла Эбена, обвив его всем телом, желая развеять все печали.
— Ты всё исправишь.
Он сделал ещё один глубокий вдох.
— Я не знаю, как, — прошептал он. — Поместье висит на волоске. Список насущных дел длиннее и дороже, чем позволяют время и средства. Каждый час что-то ломается, и всякий раз ремонт нужно проводить быстрее, чем в предыдущий. Мельница в Уэльсе практически развалилась. Скот в поместье в Суррее косит болезнь. Еды для арендаторов в Ньюкасле не хватает.
Беды свалились на Эбена разом. Со всем этим невозможно разобраться мгновенно.
Он усадил её к себе на колени.
— Я не в состоянии исправить ситуацию. Я такой же, как и он.
Она покачала головой.
— Ты в десять раз лучше, чем он. В сто.
Закрыв глаза, он прижался лбом к её лбу.
— Никто тебе не расскажет, как трудно нести ответственность. — Он открыл глаза, и устремив взгляд на какую-то дальнюю точку за её плечом, добавил: — Никто тебе не скажет, что всё, что тебе остаётся — это сдаться.
От этих слов ею завладел страх. Она покачала головой и потянулась к нему, будто могла остановить неминуемое.
— Эбен, — сказала она. — Позволь мне помочь.
Его острый взгляд метнулся к Джек. Он догадался.
— Нет.
Она вздохнула.
— У нас полно денег. Их не хватит, чтобы спасти герцогство, но, чтобы оказать помощь, вполне достаточно. — Она снова обхватила ладонью его щёку. И повторила: — Позволь мне помочь.
Он покачал головой.
— Нет. Я не возьму у тебя денег. Я один должен исправить все ошибки. Искупить все грехи. Ответственность лежит только на мне. У меня есть план. Я не позволю тебе думать, что женился на тебе не из-за тебя самой, а по какой-то другой причине. И не позволю тебе выйти за меня замуж, думая, что я меньшее, чем ты заслуживаешь.
Они спорили на эту тему уже дюжину раз. Сотню. При личных встречах и в письмах. И Джек понимала, что давить на него не стоит. Поэтому она приложила ладони к его лицу и сказала ему правду:
— Лучше тебя никого нет.
Когда она притянула его к себе и поцеловала, Эбен застонал, не в силах сопротивляться искушению. Он обхватил её лицо руками, не позволяя пошевелиться, беря инициативу на себя.
— Господи, как я скучал по тебе, — проговорил он, словно прочитав её собственные мысли.
— Семьдесят три дня тянулись так долго, — ответила она, он провёл языком по её плотно сомкнутым губам, будто задавая вопрос, который едва ли нуждался в ответе.
Она открылась ему навстречу, и они начали долго,