четырех или пяти днях от границы, и до Миссури и того, что мы звали домом, оставалась еще самая малость пути, когда налетела буря. Такая мрачная зимняя буря, она леденит все, чего касается, в том числе и части тел, которые торчат наружу. Мне в жизни не доводилось ездить верхом в таком холоде. Нам негде было укрыться, оставалось лишь продолжать путь. После первого дня буря еще усилилась. Она привела с собой вечную ночь, так что, когда пришла настоящая ночь, температура еще упала, может до минус сорока, мы точно не знали. Кровь стыла так, что это точно был самый низ термометра. Странное, дикое чувство, когда замерзаешь. Мы повязали платками рот и подбородок, но вскоре это уже не помогало. Перчатки заледенели, и скоро пальцы так сомкнулись на поводьях, словно наши руки уже померли и отлетели на небо. Мы их совсем не чувствовали – что, может, было и к лучшему. Ветер резал, как ледяные бритвы, – он начисто сбрил бы нам усы и бороды, да только они сами еще раньше замерзли и превратились