— Кристофер, — прошептала она.
Его широко раскрытые глаза блестели. Он смотрел прямо на нее, но она была не уверена, что он ее видит.
— Я хотел мести, и это желание подняло меня с постели, девчушка. Я весь превратился в черную, как сажа, жажду мести. Я каждый день тренировался, чтобы вернуть силы, чтобы однажды суметь убить тех сволочей, которые лишили меня семьи, лишили меня рук и… — Он вытер рот, его глаза сверкали. — Понимаешь, мои девочки все еще у них. Девушки из моей труппы… — Он смахнул слезу со щеки. — Их отправили вперед меня. К новому хозяину. Уже клейменными. Я не мог до них добраться. Спасти их оказалось даже не во власти Рази. — Серые глаза его казались сейчас огромными. — Может быть, они все еще там, в том проклятом месте.
— Где, Кристофер?
— В лагере. В лагере Андре Ле Гару.
— Андре Ле Гару? — переспросила Винтер. — Это тот, кого Волки называют Отцом?
Кристофер не ответил. Он был сейчас далеко и видел то, чего она видеть не могла.
Она повторила вопрос, легко пожав ему руку:
— Так они называют своего вожака… Отец? И они все считаются его сыновьями? Кристофер? — Она подвинулась так, чтобы оказаться прямо у него перед глазами. — Крис?
— Говорят, что в лагере Андре всегда слышна музыка, — ответил он задумчиво. — Там и днем, и ночью играют музыканты. Потому что Андре Ле Гару, видите ли, любит музыку. — Он презрительно скривился. — Да, он любит музыку, и он любит своих… он любит своих женщин. — Кристофер сглотнул, его гнев уступил место отчаянию. — Женщины и музыка, — повторил он негромко. — Его гарем… его проклятый бордель… он полон музыкантов, схваченных по всему миру…
Кристофер слепо смотрел на солнечный свет. Он был так далеко, что Винтер хотелось схватить его, крепко прижать к себе и просить: «Прекрати. Перестань. Вернись. Это уж слишком!» Но он продолжил говорить бесцветным, невыразительным голосом, и она продолжила слушать, не убирая руки.
— Понимаешь, мы были подарком для него. Знаменитая труппа Гаррона. Как только Волки нас увидели, они поняли, что мы Отцу придемся по вкусу. И они доставили нас к нему, вернее, то, что от нас осталось после того проклятого путешествия. Новые зверушки для зоопарка Андре.
Он взглянул на Винтер, на этот раз действительно посмотрел на нее, увидев ее лицо вместо своих воспоминаний.
— Рази потом объяснил мне, что Андре не имеет права называть это гаремом, потому что это ничуть не похоже на гарем. Он сказал, что слово «гарем» означает защиту и уважение. А во дворце Андре ничего этого нет. Бедные женщины… над ними издеваются, их унижают, и они принадлежат всем Волкам. Мои бедные девочки, — горестно прошептал он, — мои бедные…
— Почему они продали тебя, Кристофер? А не твоих девочек? Разве ты не…
— Девчушка, меня не должны были продавать. Я должен был отправиться с ними. Только я ведь мужчина, понимаешь. Раб-мужчина. Андре никогда не позволил бы мне остаться с женщинами…
Он пристально взглянул на нее, надеясь, что ему не придется об этом говорить вслух. Но она не понимала.
— Они бы… Понимаешь, сначала меня должны были кастрировать. — Он не обратил внимания на ее вздох ужаса и продолжил: — Андре предпочитает делать это сам. Он не доверяет это никому, опасаясь, что испортят товар. И он, наверное, хорошо набил руку. Независимо от возраста, рабы умирают очень редко, даже редко страдают от заражения…
Горькая улыбка исказила губы Кристофера. Винтер сжала его ладони, но он, казалось, не ощутил прикосновения.
— Не сомневаюсь, что он бы сделал все аккуратно, — пробормотал Кристофер, — если бы до этого дошло. Но Андре был в Фезе, а у его сыновей имелись срочные дела за городом, поэтому меня оставили у Садака Аль-Аббаса, одного из их посредников. Он согласился подержать меня у себя, пока Гару не вернутся. — И Кристофер вновь затих.
Похоже, у него не было сил рассказывать дальше, и он просто сидел, держа руку Винтер и опустив голову.
Молчание затянулось; Винтер мягко потрясла его за руку, и Кристофер продолжил, как заводная игрушка.
— Садак решил немного подзаработать, — произнес он. — И он одолжил меня Хадили на время свадьбы. Конечно, все это было втайне. Так я познакомился с Рази. Так Рази спас мне жизнь.
«О боже, — подумала Винтер, — как много значит случай». Что за сложное стечение обстоятельств свело двух друзей вместе! Если бы хоть что-то было не так, не совпало время или место, они бы никогда не встретились. Рази бы не помог ему, и она никогда бы не встретила человека, который стал так ей дорог. Она покрепче сжала руки, словно боясь, что он ускользнет от нее.
— Я бы не смог так жить, девочка, — прошептал он. — Я бы просто не позволил себе так жить, никогда…
Кристофер поднял руку и сделал медленный жест, словно аккуратно нажал на что-то, что только он мог видеть. Его губы раздвинулись в усмешке.
— В сундуке моего отца есть потайное отделение. В нем лежали все мои ножи. Понимаешь, у меня была мысль. Как только Ле Гару бы… как только бы он закончил со мной и как только меня впустили бы в лагерь, я бы достал ножи и убил моих девочек. А потом себя. Это была бы единственная возможность спастись. Была бы…
Кристофер поднял взгляд к горизонту, все еще держа руку в воздухе. Лицо его стало задумчивым.
— Я поверить не мог, когда Рази купил меня. Я так и не знаю, как он уговорил Садака пойти на это. Наверное, Рази угрожал ему чем-то очень скверным или подкупил чем-то очень скверным. В любом случае, посредник сильно рисковал, сталкивая Аль-Сайида с Андре Ле Гару. Они подделали отчетные книги, чтобы казалось, что меня выставили на продажу по ошибке. Рази пришел и купил меня с торгов. Я не верил… я не мог поверить, что он выполнит обещание. Это было слишком невероятно. Новая жизнь.
Внезапно глаза Кристофера расширились от ужаса, он согнулся, и задумчивость пропала, сменившись темнотой.
— Но мои бедные девочки, — простонал он. — Я их оставил. Я оставил их там!
Он снова застонал и согнулся еще сильнее.
— Кристофер… — Винтер хотел обнять его, но он отшатнулся от нее.
Он вытянул руку, показывая, чтобы девушка не приближалась, и некоторое время стоял на коленях, обхватив себя поперек живота, стараясь загнать все воспоминания туда, откуда они поднялись.
— Все в порядке, — выдохнул он, — все… просто…
Он взглянул на нее, почти потерял самообладание и быстро отвернулся снова.
— Знаешь, — проговорил он, — я бы посмотрел, как ты умеешь ловить рыбу. Хочешь?
— Да, — прошептала она, — конечно, хочу.
— А я, — продолжил он, поднимаясь и