— Ох, ну бога ради! — воскликнула Винтер, хлопнув по столу ладонью и прижав вторую к колотящемуся виску. — Ты прекрасно знаешь, что я не мальчик! Прекрати вести себя как шут, тебе недостает остроумия!

Она скорее почувствовала, чем увидела, как юноша напрягся. «Ага, вот оно. Ты страдаешь от гордыни, опасный хвастун! Гордость управляет тобой».

— Я всего лишь не хотел раскрывать твой маскарад, проказница, — его голос был холоден, — но и тебе бы не помешало потрудиться над нарядом. Ты никогда не сойдешь за парня со всеми своими выпуклостями и изгибами!

Она изобразила, как надеялась, уничижительную усмешку:

— Я не маскируюсь, я — то, что ты видишь!

— Мальчик, который безжалостно рубит деревья, чтобы заработать на жизнь? — Каждое слово сочилось сарказмом, и Винтер взглянула ему в глаза:

— Подмастерье четвертого года, одобренный гильдией, с «зелеными» привилегиями.

Ни одно слово для Кристофера ничего не значило! Она видела, что он пытается понять смысл сказанного, но тщетно. «Откуда ты такой взялся, — внезапно подумала она, — что ничего не смыслишь в рангах гильдии такого распространенного дела, как плотницкое?»

Даже последний уборщик навоза из какого-нибудь мелкого княжества знает их ранги и задачи наизусть. Для придворного быть настолько несведущим в символах профессиональных рангов равносильно тому, чтобы быть слепым, глухим и немым.

Она выпрямилась и посмотрела на него по-новому. Значит, он совсем новичок, чуждый дворцовой жизни. Это делает его опаснейшим из идиотов: честолюбивым, но невежественным. Она видела такой тип людей, прорубающих кровавые просеки сквозь дворцовую челядь. Намеренно или нет, они становятся ядом, от которого тело государства чернеет, сеют смерть и разложение вокруг.

Он заметил неприязнь в ее взгляде, а она увидела в его глазах холодную сталь.

Рази встал, но Винтер не посмотрела на него, ее глаза по-прежнему были прикованы к Кристоферу. Юноша неожиданно улыбнулся, так, что на щеках показались ямочки. Его глаза зло блеснули, и Винтер вдруг поняла, что попала в ловушку. Между ними началась глупая игра в гляделки, когда никто не хочет первый отвести взгляд.

«Как же так получилось? — В ней росло отчаяние и паника. — Как я позволила этому болвану загнать себя в угол?»

Он был, по сути, еще одной назойливой мухой, летающей над навозной кучей. Ей следовало отогнать его от Рази, даже не сбившись с шага. А она вместо этого занята детским соревнованием, кипя негодованием и будучи слишком гордой, чтобы отвести взгляд.

Рази кашлянул.

— Дети, дети! — пожурил насмешливо, но на этот раз мягкий голос звучал предостерегающе.

— Когда твоя труппа уезжает? — холодно спросила Винтер, не отводя глаз.

На лице Кристофера отразилось непонимание, он покачал головой и прищурился:

— Что ты имеешь в виду?

Она помахала рукой вверх-вниз, указывая на его одежду. Бессознательно ее глаза отвлеклись на жест. Проклятие! Но Кристофер, похоже, не заметил.

— Ты же актер, не так ли? Акробат, циркач или музыкант?

Рази присвистнул, а Кристофера охватило странное, холодное спокойствие.

— Кристофер Гаррон — ветеринар, ухаживающий за моими лошадьми… — Голос Рази был твердым, но звучал странно. — За те три с половиной года, что я его знаю, он научил меня гораздо большему, чем я мог узнать, про лошадей и уход за ними.

Три с половиной года? Они так давно знают друг друга? И судя по телу Рази, лошади стали его страстью, так что он и Кристофер, наверное, проводят много времени вдвоем каждый день. Больше трех лет вместе занимаются тем, что любят. «Все это время, которое я гнила на промозглом Севере». Она подавила эту мысль так скоро и жестко, как могла, — это было бы нечестно по отношению к Рази. Разве она запретила бы ему иметь друзей все эти годы? Не хотелось ли ей самой быть рядом с верным другом? «Нет. Мне хотелось быть дома. Дома, рядом с Рази и Альбероном, ни с кем другим. И в любом случае, я бы выбрала лучше… кого-нибудь получше этого… этого опасного сибарита».

Даже думая про Кристофера столь нелицеприятно, Винтер уже понимала болезненно ясно, что главная причина неприятия — его дружба с Рази. Она так ревновала, что готова была пронзить его ножом в самое сердце!

Кристофер снова заговорил — с певучим северным акцентом. Глаза холодные, выражение лица отчужденное, ямочки исчезли.

— Ты права. Очень наблюдательна, я — музыкант. Я ухаживаю за лошадями Рази, потому что люблю и умею это делать, но не это страсть моего сердца. Я — лучший музыкант Северных Земель и прославился в Хадре, откуда я родом, своей игрой на гитаре и на скрипке.

Позже, лежа в постели и пытаясь заснуть, Винтер будет вспоминать, как он это сказал, сверля ее взглядом: «Я — музыкант!» Не «был музыкантом», а именно «Я — музыкант!». Словно музыка горит и бьется внутри него, как живое существо, запертое в клетке и рвущееся на волю, желая выбраться и сбежать.

— Я не притворяюсь, несмотря на твои подозрения. Я не выдаю себя за кого-то другого, чтобы завоевать внимание, — желчным тоном сказал Кристофер, взглянув на ее плотницкий костюм. — И хотя знаю некоторых, кого забавляют подобные игры, но не верю, что наш маленький дружок из их числа.

Рази сделал короткий вздох.

— Кристофер! — предупредил он мягко.

Винтер протянула руки ладонями вверх, выставив все бугорки, шрамы и мозоли:

— Не одежда делает меня той, кто я есть. И не моя близость к трону обеспечивает насущный хлеб. Я иду своим путем. Это руки мастерового, они говорят сами за себя! — Она сунула растопыренные ладони ему в лицо, и этот жест тоже будет преследовать ее во снах. Почему именно растопыренными пальцами она решила подтвердить свое достоинство?

Кристофер стоял, просто глядя на нее, с непроницаемым выражением лица.

— Ты думаешь, что я извлекаю выгоду из расположения нашего общего друга, — холодно сказал он. — Уверяю, это не так. Может, весь этот расфуфыренный балаган дворцовой жизни тебе и нравится, но я хочу здесь быть, как кот — танцевать…

— О боже! Хватит! — Рази, по-прежнему не повышая голоса, хлопнул ладонью по столу, и Винтер с Кристофером подпрыгнули, пораженные его внезапной резкостью. — Почему бы мне не встать, а вы поделите меня, как собаки, метящие территорию! Винтер, тебе достанется левая нога. Кристофер, тебе остается правая. Теперь мы знаем, где — чье, и этот проклятый дележ добычи наконец-то закончится!

Рази был раздражен, но его слова затрагивали, попадали точно в цель, пристыдив обоих: спорщики выпустили пар, как сдутый свиной пузырь.

— Я лишь хочу, чтобы вы были друзьями, — тихо сказал Рази, — чтобы вы понравились друг другу. Разве нельзя приложить хотя бы немного усилий для этого?

Винтер взглянула на Кристофера. В его серых глазах читались неуверенность и боль, она сама все еще была полна горькой ревности и вполне объяснимого страха по поводу его возможного пагубного влияния. Черт