Если бы мы не были в кабине, Император только знает что бы могло произойти с нами. Лично я не собирался заново прочувствовать на себе все физиологические эффекты полного вакуума, так что я сражался с креслом, отчаянно желая выбраться и заткнуть дырку прежде чем будет слишком поздно. Юрген опередил меня и захлопнул люк, соединяющий нас с главным отсеком, отрезая звук уходящего воздуха, с резонансным металлическим звуком вакуума за ним, однако ручка от люка осталась в его руках.

«Отлично сработано», — сказал я, плюхаясь обратно в кресло, мое сердце стучало наковальней, или от паники или все таки в ответ на разряжение воздуха, я не знал. Юрген флегматично кивнул.

«Мне показалось это лучшим выходом», — сказал он.

«Что в нас попало?»

«Возможно это», — ответил я, указывая на быстро движущуюся точку на экране ауспекса, прилагая при этом усилия, чтоб голос не дрожал.

«Похоже на душ из орбитального мусора». Вокруг плавали тонны обломков, оставшихся после битвы. Мои ладони опять зачесались. Ярко вспыхнувший значок поменял курс, отчетливо заходя на еще один круг.

«Как он это делает?» — спросил Юрген, простодушный как ребенок.

«Потому что кто–то управляет им», — ответил я и опять схватился за вокс. На этот раз я мог поймать только статические помехи, скорее всего часть нашего коммуникационного оборудования пострадало во время первых попаданий. Теперь я видел единственный выход.

«Мы должны посадить эту штуковину, сейчас!» Конечно, это было проще сказать, чем сделать. Я перелистывал пиктограмки в поисках подходящих инструкций, мои руки отчаянно тряслись. Несмотря на срочность задачи, моё внимание было обращенно на ауспекс и быстро приближающююся метку на радаре. Если бы это был любой другой противник, а не орки, с которыми мы воевали, без сомнения мы были бы уже подстрелены, но оружие зеленокожих чаще всего было маленького радиуса действия и даже если было что–то дальнобойное, их пилоты любили подлететь поближе, чтобы насладиться взрывом. Когда я уже отчаялся, я все таки нашел то, что искал и развернулся к своему помощнику.

«Держись за что–нибудь», — крикнул я и ввел код для немедленного аварийного входа в атмосферу.

«Эта программа влечет за собой существенный риск, — прогудел когитатор. — Пожалуйста, подтвердите выполнение».

«Просто сделай это, ты..» — определения, возможно к счастью, не пришли мне в голову в тот момент и я ввел код заново. В любом случае, возможный риск был предпочтительнее, чем быть нашинкованным пушечным огнем. Точка была почти над нами, когда я заметил быстро пронесшуюся тень мимо листа бронехрусталя. С этого момента точки начали мерцать.

«Инструкция подтверждена, — пропел механический голос. — Пассажирам необходимо занять свои места».

Слабая вибрация побежала по корпусу, как будто кто–то опять расстреливал нас, но жилой модуль видимо был полностью разгерметизирован, так что вряд ли какой–то звук мог донестись до нас. Я только начал беспокоится о том, что автоматические системы могут быть слишком повреждены, когда тяга ускорения прижала меня к креслу и нос корабля начал падать на планету.

«Держись!» — крикнул я Юргену, скорее для моральной поддержки, потому что физически это было вряд ли возможным. Постоянные проклятья и глухие удары сзади меня подтверждали мою мысль. У Юргена и так было ярко выраженное отвращение к атмосферным полетам в лучшие времена, а то, что происходило сейчас и вовсе, хотя для нас было к лучшему, что его мысли были заняты воздушной болезнью. Через пару секунд раздался громкий удар и резонирующий свист уходящего воздуха из разбитого корпуса заглушил его голоса. Несмотря на свое беспокойство, я оставался в кресле; с ним будет все в порядке, ну или не будет, а попытки помочь ему сейчас приведут только к тому, что я тоже буду выведен из строя. За эти годы я спускался с орбиты на планету бессчетное количество раз, в различных условиях, но редко когда впечатления были такими яркими. Частично от того, что все это время я орал в приступе неконтролируемой паники (хотя рев трения перегретого воздуха об обшивку был таким мощным, что я, честно говоря, не уверен) и частично потому что я никогда не оказывался в такой ситуации. Воздух за бронехрусталем был ярко красным, вспыхивая, как рассвет вокруг титановых пустотных щитов, и земля была затемнена инверсионными следами кипящего воздуха, тянувшимися следом за нами. Почти невыносимое давление, которое как мне казалось выдавливало воздух из моих легких, трепало корабль как веточку в шторм. Несмотря на невозможность что–то увидеть в этом адском тумане, который окружил нас, я пытался повернуть свою голову в попытках увидеть оркский истребитель гнавшийся за нами, чтоб добить, однако больше я его не видел. Я могу только предположить, что пилот, видя наш огненный след входа в атмосферу, полагал что мы погибли и улетел в поисках следующей жертвы (30).

После вечности болтанки, скрежета и ударов, которые звучали как землетрясение на мусорке города–улья, шум начал стихать и я стал различать голубое небо и белые клочья за бронехрусталем. Постепенно, красное свечение шло на убыль и облака внизу стали расступились, я смог увидеть хоть какой–то ландшафт под нами. Стали видны красные пустынные пески, совершенно отличные от тех пышных пастбищ Кеффии, к которым я так привык, то тут то там помеченные деревушками, городками и даже достаточно большой город, окруженный ирригационными полями, либо пересекающимися ярко голубыми каналами, которые простирались тонкими полосами размером в километр или два. Вскоре, он скрылся из виду, и пески снова вторглись в зелень растительности на берегах рек. Зловещим было то, что большинство поселений похоже было затронуто войной. Толстый смог дыма висел над большинством из них, и было слишком высоко чтоб разглядеть обитателей. Скорее это было благом, так как я был слишком напуган, чтоб рационально мыслить.

«Внимание».

Когитатор зазвенел в тот самый момент, когда я только начал чувствовать первый слабый прилив оптимизма, с момента нашего крутого спуска.

«Репульсорная система серьезно повреждена. Тяга