- Будем надеяться, что так, — ответил я, но как только я произнес последнее слово, то ощутил, что что-то схватило меня за лодыжку.
Я взглянул вниз, один из ходячих, которого мы переехали, выжил, схватившись за крепление шасси "Саламандры" и пропустив рядом с собой гусеницы, и теперь же пытался влезать на борт.
Достав цепной меч, я чисто рефлекторно ткнул вниз, зубцы взвизгнули, когда вгрызлись в матово- черную броню.
Пальцы мертвеца не разжимались, и я пнул того по голове, бесполезно; мой ботинок врезался в кость с такой силой, что не перенес бы живой человек, но с мертвым такой фокус не удался.
Когда он поднял свою голову, и я увидел его разлагающееся лицо, то отпрянул от неожиданности. Он был мне знаком.
Я полагаю, что униформа стражи уже должна была мне что-то напомнить, но в данных обстоятельствах у меня маловато было возможностей для умозаключений, так что внезапное понимание, что на меня напала Клариса очень нехорошо отразилось на моей психике.
Последний раз я видел, как ее увозили в госпиталь, ее раны были серьезными, но не смертельными[23].
Не было сомнений в том, что она по какой-то причине сдалась им. Самое ее присутствие здесь свидетельствовало об этом, не говоря уже о запахе разложения, что окутывал ее ходячий труп.
Сменив направление удара, я сместил вращающиеся зубцы к ее шее, отсекая голову одним стремительным взмахом.
Ее хватка наконец-то разжалась, и я пнул внезапно затихшее тело, выпихивая его из пассажирского отсека, в то время как ее голова прыгала по бронированной коробке, словно отброшенный мяч для скрамболла.
Едва переведя дыхание мое внимание привлек резонирующий грохот позади.
Еще одна пара ходячих умудрилась забраться на борт, на сей раз они спрыгнули с крыш склепов, мимо которых мы проезжали.
Я ткнул цепным мечом того, который тянулся ко мне, почти задыхаясь от смрада, в ответ меня окатило гнильём, когда зубцы разрезали его грудь, практически развалив пополам.
Верхняя часть продолжила ползти ко мне с мрачной решимостью, и я ударил вниз, намереваясь отсечь голову, что проделал с бренными останками Кларисы, но в этот момент "Саламандра" дико дернулась, и я пошатнулся, вращающиеся зубцы выселки искры от бронированной плиты.
— Юрген! — завопил я, — какого фрака происходит?
"Саламандра" боком врезалась в склеп, подняв облако пыли и взвизгнув сминаемым металлом, после чего отлетела в обратном направлении.
— Извините сэр, несколько занят.
Мой помощник пытался отделаться от еще одного ходячего, защищаясь одной рукой и наспех вытащенным боевым ножом, что естественным образом не позволяло ему должным образом концентрироваться на вождении.
Скомпенсировав шатание машины, я во второй раз аккуратно прицелился и добавил еще одну голову в свою импровизированную коллекцию, после чего наклонился над бронированной плитой, что отделяла пассажирский отсек от водителя.
Затем я замер, поскольку не мог ударить ходячего, опасаясь попасть в Юргена, а пытаться выстрелить в него было совсем не вариантом.
Но оставить моего помощника защищать себя было немыслимо, так как если мы остановимся, ходячие несомненно задавят нас числом, а я не сомневался, что по кладбищу рыщут и другие.
- Держись, — сказал я, надеясь, что мое нежелание проделывать дальнейшее не отразилось в моем голосе. Я вскарабкался на бронированный капот с трудом сохраняя равновесие.
"Саламандра" была старой, защитные крылья передних гусениц были сняты для ремонта (если они вообще когда-либо там стояли) и я обнаружил, что шатаюсь в опасной близости от стремительно вращающейся мясорубке, слишком хорошо осознавая, что один неверный шаг, и я окончу свою жизнь весьма мучительным образом под гусеницами.
- Держитесь и вы, сэр, — автоматически ответил Юрген, словно воодушевляющие слова были приказом, и разрезал глотку ходячего, что было бы смертельным ударом, если бы в венах живого мертвеца все еще струилась кровь.
Так что разрез мало что дал, кроме того, что труп еще сильнее оживился, если можно так выразиться.
Затем "Саламандра" подпрыгнула над каким-то невидимым препятствием, практически скинув меня, и я дико зашатался, пытаясь сохранить равновесие, роняя свой цепной меч, так как инстинктивно вцепился в поручень.
Оружие отлетело обратно в пассажирский отсек, почти что оттяпав мне ногу в полете, с грохотом рухнуло на пол и продолжило высекать искры из брони и превращать в кашицу остатки повторно убитых ходячих, что покоились на дне.
Я определенно не завидовал тем бойцам, который разозлили свое непосредственное командование, чтобы их отправили убирать весь этот беспорядок.
К несчастью следующее, за что я схватился в попытке сохранить равновесие, оказался ходячий, и тот отреагировал именно так, как и ожидалось, он отцепился от моего помощника и переключился на меня.
Когда он повернулся ко мне, то по обонянию ударила волна нестерпимой вони, труп попытался извернуться и вонзить свои зубы мне в шею.
Моим единственным шансом на спасение было оставаться позади него, и я схватил его за плечи, пытаясь устоять на ногах. Так что я обхватил его за грудь и схватился за запястье второй руки, что успел просунуть подмышкой сверхъестественно и не в меру энергичного трупа.
Инстинктивно он пытался поднырнуть под мою верхнюю руку, толкая ногами.
Ощутив это движение даже не смотря на скачки "Саламандры", я тоже согнулся и вытащил его к себе, пытаясь игнорировать неприятные ощущения от прикосновения к его плоти.
Вес существа откинул меня вместе с ним назад, и я тяжело приземлился на капот, грохнувшись о металл в каких-то миллиметрах от вращающихся гусениц.
Ходячему так не повезло. Еще секунду он мертвой хваткой цеплялся за отворот моей шинели, пока металлические звенья перемалывали его плоть в дурно-пахнущую кашицу, и я ощутил, что неизбежно соскальзываю к той же мрачной участи.
Затем в воздухе мелькнуло лезвие остро заточенного ножа Юргена, одежда порвалась, и смердящая тварь исчезла, отброшенная от нас стремительно вращающимися гусеницами.
Раздавили ли мы его секундой позже, я не знал, к этому моменту меня это уже не волновало.
— Это был последний, — произнес мой помощник, когда "Саламандра" наконец-то вырвалась из окружения могильных плит.
Он протер окровавленной рукой щеку и уселся обратно в водительский отсек.
Двигатель взревел, и я схватился за другой поручень, когда машина ускорилась, оставляя гнездо ожившей мертвой плоти позади.
- Ты ранен, — сказал я, перелезая в тошнотворный бардак пассажирского отсека, спешно отключая цепной меч и роясь в поисках мед-пакета.
Последнее что мне хотелось бы, чтобы Юрген потерял сознание от потери крови, пока мы все еще несемся с головокружительной скоростью.
- Это просто царапина, — уверил он меня, — бывало и хуже.
— Понадобится шов или два, — ответил я, наклоняясь к нему, чтобы наложить повязку и щедрый кусок антисептика, что хотя бы остановит кровотечение.
Внешний слой немного потемнел, но ничего не