Штаб-квартирой кинопроекта оказалась большая комната с длинным столом по центру, кофейным аппаратом и кулером с водой в углу. На столе помимо распечаток сценария, рисунков с костюмами, декорациями, фотографиями актерских проб возвышалась бутылка коньяка и несколько стаканов.

— Как я и думал. — Славик указал на одинокую фигуру за столом и пошел обратно.

Вадим Сорокин сидел, уткнув лицо в распахнутые ладони.

— В компанию примете? — начала разговор Петелина, присаживаясь напротив актера.

Захмелевший актер взглянул на гостью, узнал ее и не удивился:

— Следователь-женщина. Я думал, такое бывает только в кино.

— Я думала, актрис душат только в кино.

— Да, уж, влипли.

Интонация раскаяния не ускользнула от внимания следователя.

— Во что вы влипли?

— Не ту профессию выбрал. Вот вы, хотели быть актрисой? И правильно. Я больше чужими словами говорю, чем своими, чужие жизни проживаю, а свою… — Он подхватил бутылку и продемонстрировал остатки на донышке. — Милену с девчонками помянули, но пара глотков осталась. Хотите выпить?

Сорокин плеснул остатки коньяка в стакан и предложил его следователю. Но та решительно сдвинула бутылку и стакан в сторону.

— Вадим, вчера вечером вы находились в приемной продюсера Сонина вместе с Миленой Рудаковой.

— Не вместе, а отдельно, — покачал пальчиком актер. — Я пришел, когда она уже там была.

— Допустим. Ассистент Куркин уверяет, что ушли вы вместе.

— А что, нельзя? — язвительно ответил Сорокин. — Я ее лет пять знаю. Знал.

Актер поморщился и опустошил свой стакан, в котором оставался коньяк. Петелина не стала ему препятствовать и задала следующий вопрос, когда он вновь взглянул на нее.

— Вы вышли с Рудаковой из офиса продюсера. Что делали потом?

— Поболтали какое-то время.

— Где?

— Я проводил Милену в гримерную.

— Зачем? Ведь съемок не было.

— Она шла за пальто.

— Тем самым, в котором оказалась в машине?

— Ну да.

— О чем вы говорили?

— О чем могут говорить актеры? — картинно закатил глаза Сорокин. — Либо хвастаются ролями, либо жалуются, что их нет. Милена жаловалась. У нее были проблемы после пластики, мимо роли пролетела. Ну, в общем, пришлось утешать.

— Как долго?

— Что долго?

— Вы ее утешали.

— Я не секундомер, — раздраженно ответил Сорокин. — Поболтали и разошлись.

— К машине вы ее тоже провожали?

— Нет, — мотнул головой актер. — У меня свой автомобиль.

— И все-таки. Вы вышли со студии вместе с Рудаковой?

— Меня что, подозревают в убийстве? — взвился Сорокин, заглянул в пустой стакан и раздраженно оттолкнул его.

Стакан проскользил по столу и ткнулся в стопку бумаг, едва не свалившись на пол.

Петелина продолжила беседу нарочито бесстрастно:

— На данном этапе, гражданин Сорокин, я выясняю, кто последним видел Милену Рудакову. Итак, когда вы расстались с ней?

— Как только вышли. Моя машина была рядом, а ее — в стороне.

— Вы видели кого-нибудь на парковке?

— Никого. Моя машина стояла на свету, а ее в темноте. Я вообще не смотрел в ту сторону. Сел и уехал.

— Как вы думаете, есть человек, который мог желать Рудаковой смерти?

Сорокин свел брови, а затем усмехнулся:

— Милена не ангел, как и все мы. Завидуем, интригуем, норовим спихнуть конкурента на обочину, чтобы расчистить себе путь, но после неудачной пластики Милена никому не мешала. Представьте бегуна со сломанной ногой. Вот вам и ответ.

— А ранее, значит, у нее могли быть конфликты с коллегами?

— На уровне возни в песочнице из-за игрушки, — скривился Сорокин. — Вы поймите, Рудакова не звезда. Полине Черной она не конкурент, мне тем более.

— Кто такая Черная?

Сорокин округлил глаза:

— А вам еще не рассказали? Полина Черная будет играть главную роль в фильме. И ей никто не перейдет дорогу, она любовница Сонина.

Елена задумалась не столько над полученной информацией, сколько над эмоциональной реакцией Сорокина. Первое имя актрисы, всплывшее в связи с убийством, — Полина Черная. Первая реакция у выпившего человека часто бывает точнее формальной логики. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

— Почему вы упомянули именно Черную?

Сорокин нахмурился и почесал щетину, вблизи выглядевшую неопрятно.

— Отращиваю бороду для роли, — пояснил он, перехватив взгляд следователя.

— Я спрашивала про Черную.

— Вспомнил. Машина Полины стояла рядом с моей, когда я уезжал. Значит, она еще была на студии.

— Вы ее видели?

— Нет. И хватит вопросов! Милену сейчас потрошат, а вы лезете…

Сорокин схватил стакан с коньяком, который предлагал Петелиной, опустошил его и вышел из комнаты.

«Играет или действительно переживает?» — следователь не нашла ответа. Перед выходом она упаковала стакан, из которого пил Сорокин, чтобы передать криминалисту.

Возвращаться из штаб-квартиры Петелиной пришлось самостоятельно. Это оказалось не простой задачей. Запутанные, плохо освещенные коридоры киностудии приводили ее то к лестничным пролетам, то упирались в запертые на кодовые замки двери. Здесь даже бывшие огромные цеха потеряли былое пространство. Интерьерные выгородки, реквизит, бутафорские конструкции, софиты с проводами и декорации превратили их в опасные лабиринты.

— Осторожнее!

Петелина застыла от неожиданности и повернулась в сторону голоса. Из-за ящиков появилась женщина с повадками учительницы и указала под ноги. Елена поняла, что чуть не споткнулась о связку кабелей, пересекавших проход словно притаившийся удав.

— Новому человеку у нас легко шею свернуть, — мрачно пошутила женщина и тут же спохватилась. — Ой, извините. Для вас трупы привычны, а мы… — Она приложила руку к сердцу и сокрушенно покачала головой.

— Вы тоже актриса?

— Я художник по гриму. Ирина Юшкевич.

Петелина узнала женщину, которая проявила нездоровое любопытство на месте преступления: близко подошла к открытой машине и рассматривала покойную без страха и нервозности. Смотрела так, словно проверяла, не допустила ли ранее ошибку в темноте.

— Что вы делали около автомобиля убитой? — с ходу спросила Петелина.

Юшкевич смутилась под пристальным взглядом и сбивчиво объяснила:

— Профессиональный интерес. Я хотела запомнить ее лицо. Я же делаю грим, разный, когда играют мертвых тоже. Одно дело фотографии, другое — реальность.

Сколько же в мире профессий, которым интересны трупы, подумалось следователю.

— И как? Почерпнули что-то новое для себя?

— Даже не знаю. Мы в кино обычно имитируем кровь, раны — чем больше, тем страшнее, а тут ни капельки, а веет ужасом. Не думаю, что буду пугать зрителей таким образом.

Петелина решила, что перед ней хороший источник информации, и уточнила:

— Ирина, вы гримируете всех актрис?

— Ведущих обязательно. Наш фильм исторический, раньше у дам были сплошь длинные волосы со сложными прическами, а сейчас будто все в монахини постриглись. — Юшкевич, не скрывая иронии, тронула пальцами свои короткие светлые волосы, — Приходится использовать парики и много чего еще. Долгая робота.

— Значит, общаетесь с актрисами?

— Не без этого. Женщины любят поболтать.

— Давайте и мы поболтаем, как