с подковыркой. — Поблагодарил. Спросил, чем я могу помочь. Тут-то он мне и рассказал много чего. Почти час проговорили. Стас вот сказал, что государственные организации план не выполняют. Да они готовы его выполнить, но только потом больно смотреть, как половина продукции на складе гниёт. Не могут они цветок до Москвы довезти, а у себя там его и продавать-то особо некому. Все сами выращивают. Самолёты из Армении и так с полной загрузкой идут. Сам понимаешь, что каждый, кто к нам из Еревана в Москву летит, только подарков везёт целый чемодан, а то и не один. Тут ещё и спекулянты эти, — мотнул он головой в сторону телевизора, — Ну, и на авиацию жаловался. Пробовали они цветы самолётами отправлять. Одни убытки. То цветок в Москве поморозят при выгрузке, то коробки изомнут, то в холодный склад до утра поставят. Авиаторам что, им главное, чтобы груз по весу сходился, а то, что они его угробили, их не волнует.

— Хм, а какое расстояние от Москвы до Еревана? — поинтересовался я. обнаружив брешь в своих знаниях.

— Две тысячи триста километров. По крайней мере, у меня столько на спидометре получилось, когда я на своей машине в отпуск ездил, — бросил мне через плечо собеседник, занятый приготовлением кофе, — Если ты про автотранспорт, то там тоже всё плохо. Очень дорого, долго и ненадёжно.

— Авиацией не дорого, а машинами дорого? — я даже не стал скрывать своё удивление, вызванное явным несоответствием того, что слышу.

— Заказывали они машины в "Совтрансавто”. Цветы только в три ряда по высоте получается перевозить, и с температурой там не всё хорошо. Пока едут, вроде следят, а как на отдых встали, то как получится. Вот и везут воздух, по сути дела, а платят, как за полноценный рейс. Да и товар потом получают так себе. Помятый или взопревший. Про то, насколько сложно из Еревана рейс рефрижератора заказать, я даже говорить не буду. Сам понимаешь, что перевозка тех же персиков, винограда и прочих фруктов-продуктов оттуда всегда востребована.

— Купили бы себе новые МАЗ — 5429, с трёхместной кабиной и спальником. Такие, как в последнем журнале "За рулём" описаны, и сделали бы себе специализированные полуприцепы со стеллажами и климатической установкой. Двое суток, и груз в Москве. В два водителя им даже на ночлег останавливаться не надо. Причём, коробки не в три ряда перевозить можно, а хоть под потолок грузить. И тогда не помнётся ничего на стеллажах, — пожал я плечами и прекратил свои размышления вслух, увидев удивлённое лицо Степана Арамовича, и медленно расплывающееся на его брюках пятно от пролитого кофе, выплеснувшегося из-за его дрогнувшей руки.

Я заметался по гримёрной в поисках салфеток или полотенца.

— Не обращай внимания, сейчас переоденусь, — досадливо махнул рукой в мою сторону Степан Арамович, подходя к вешалкам, где висели костюмы, — Лучше подробнее расскажи, как ты себе такой грузовик представляешь.

Пришлось вспоминать, что я заметил, рассматривая в своей первой жизни специализированную машину из Голландии, оборудованную именно под перевозку цветов. Перечислял недолго, прерываемый вопросами собеседника, доносящимися из-за шторы, где он переодевался. Одетый в новый бежевый костюм, мой собеседник кинулся к телефону.

— Нет тут ещё автоматического межгорода, — с огорчением констатировал он, после того, как через телефонистку ему пришлось заказать разговор с Ереваном по срочному тарифу.

К счастью, не прошло и пяти минут, как частые трели звонка, оповестили о выполнении заказа.

Из разговора на армянском я понял только два слова — Свердловск и Челябинск.

Степан Арамович что-то горячо объяснял своему собеседнику, время от времени тыкая пальцем в мою сторону, как будто тот мог это видеть.

— Сейчас узнает, куда есть рейсы и билеты, и прилетит, чтобы с тобой встретиться, — радостно заявил Степан Арамович, положив трубку.

— Зачем? Я бы и по телефону всё объяснил, а эскизы можно почтой послать, — недоумевающе спросил я, не видя особой сложности в техническом исполнении затеи.

— Эх, Павел, Павел, — вроде бы осуждающе, но, в то же время с улыбкой, покачал головой из стороны в сторону Степан Арамович. — Молодой ты ещё, не умеешь время ценить и деньги считать. У цветоводов один день год кормит. И этот день у них будет через два месяца. Так что у Ашота земля сейчас под ногами горит. Успеет что-то сделать до восьмого марта, чтобы больше продукции вывезти — быть его предприятию с деньгами, а нет, так опять всё на складе сгниёт. У нас ведь как всё в стране устроено: план по сданной продукции выполнил — уже молодец, а вот то, что перевезти и продать не смог, это, как правило, остаётся за кадром. Потом, может, и поругают, но не так сильно. Понимают, что выращенный цветок девать некуда. А вот перед праздниками руководство республики перед Москвой отчитывается. У них там, в свою очередь, всё так же получается. За выращенное республикой отчитались, а что довезти до покупателей не смогли, после праздников уже никто и не спросит. Другие дела навалятся.

— Как у нас по зерну и картофелю. Сколько вырастили и собрали — знаем, а сколько сгноили на элеваторах и овощехранилищах, то тайна великая, — кивнул я. подтверждая, что ситуация мне знакома. Безразличное отношение людей к государственной собственности — бич нашей страны. Экономические стимулы однобоки и относятся, в основном, к сбору урожая. За эти показатели хорошо платят и раздают награды. Зато в чём мы впереди планеты всей — так это в потерях сельхозпродукции при её хранении. На словах и по бумагам вроде всё гладко, а на деле — страшно.

— Посмотрим, чем нас Ашот в этот раз удивит. Любит он из каждой нашей встречи праздник устроить, — радостно потирая руки, улыбался Степан Арамович. — Ох и гульнём же…

— Похоже, вы его давно знаете.

— С детства. Он мне роднёй приходится. Наши отцы — двоюродные братья. Пока в школе учился, часто лето вместе с ним проводили. Мы оба жуткими хулиганами были. Постоянно зачем-то по чужим садам лазили, хотя в своём всё то же самое росло. Весёлые были времена, беззаботные, — улыбнулся мой собеседник каким-то детским воспоминаниям.

— Степан Арамович, а встречу с дедом Стаса никак нельзя для меня устроить? Есть у меня один вопрос, с серьёзным потенциалом для развития страны, а вот посоветоваться не с кем. Мне буквально минут пятнадцать-двадцать бы с ним поговорить.

— Прямо даже так, для всей страны? — перестал улыбаться мой собеседник. Было заметно, что ухмылку он с трудом, но сумел удержать. Воспитанный человек. — И о чём разговор пойдёт, если не секрет?

— В том-то