Поэтому он рискнул в одиночку напасть на десяток воров. Вооруженный только дубиной и ножом, он скрытно подобрался к ним и кинулся в атаку. Нескольких врагов юноша успел поразить до того, как те поняли, что происходит, но все равно силы были неравными.

Чтобы запутать разбойников, Парис закричал:

— Стража, сюда, я их нашел!

Услышав этот крик и рассудив, что в одиночку никто бы не рискнул на них напасть, грабители подумали, что следом за Парисом бегут царские воины, и решили спасаться бегством, бросив добычу. Этим подвигом Парис заслужил уважение всех окрестных пастухов, которые дали ему новое имя — Александр, что означает защитник.

Так и жил Парис, то пася стада, то участвуя в нехитрых пастушьих развлечениях: соревнованиях по борьбе и бегу или небольших пирах и играх с девушками. Однажды на красивого и сильного юношу обратила внимание нимфа Энона, дочь речного бога Кебрена. Вскоре Парис принес нимфе клятву в вечной любви, и стали они жить вместе. Прошло еще несколько счастливых лет, и дошла до Иды весть: троянский царь Приам устраивает состязания в память о своем погибшем сыне. Вскоре пастухам из города пришел приказ отобрать в царских стадах лучших быков и привести их в Трою, где государь вручит их победителям.

Среди других пастухов, отправившихся в Трою, были и Парис с отцом. В дороге, естественно, разговор зашел о предстоящих соревнованиях.

— Странно, — сказал один из пастухов, — почему никто не слышал о гибели царевича? Вон недавно у нас деревенский староста утонул, так уже через день вся округа знала где, как и почему. А тут сын правителя гибнет, и ни слова?

— Так никто и не погиб, — вмешался в разговор другой.

— А тризна тогда зачем?

— Я не так выразился. Сейчас никто не погиб, вот и нет сплетен. Поминают приамового сына, который умер много лет назад.

— Двадцать! — подал голос отец Париса.

— Что, двадцать? — поинтересовался первый пастух.

— Ровно двадцать лет прошло с того дня.

— Ты-то откуда знаешь?

— Я тогда как раз был в Трое, так что все видел своими глазами, — ответил старик, — До сих пор иногда во сне тот день вижу.

— Расскажи, расскажи, — стали просить молодые пастухи.

— Что вам до тех дел? — отнекивался старик, но вскоре стал рассказывать.

— Царица Гекуба родила очередного сына, а в следующую ночь ей был пророческий сон. Мол, родила она не ребенка, а пылающий факел, от которого вся Троя сгорела. Естественно, пригласили толкователя снов. Тот (а это был царский родич по имени Эсак), сказал, что младенец принесет беду Трое, а потому его следует умертвить. Скажи он это с глазу на глаз, может и уцелел бы младенец. Только сказал он это перед всеми вельможами. В итоге все стали желать смерти младенцу. Тут уж Приам ничего поделать не мог. Против всего города ведь не пойдешь, а царь должен, прежде всего, о благе своего народа думать, а не о себе. Целый день царь думал, запершись во дворце, а потом вынес младенца на ступени. Такой смешной, розовый, кричащий комочек. Он тянул руки, пытался схватить за бороду слугу, который его взял, — старик сплюнул и дальше пошел молча.

— И что потом было?

— А что могло быть? Младенца отнесли в лес, чтобы дикие звери его растерзали, а через год царица родила нового ребенка, а потом еще одного. О том малыше и забыли.

— Раз проводят в его честь состязания, значит, не забыли. Хотят порадовать его душу.

— И много мертвому радости с такой тризны?

— Вот попадешь в Аид, сам узнаешь. Если для тебя кто-нибудь на жертву расщедрится.

Так в разговорах прошел путь и, наконец, пастухи вступили в ворота великого города, где их встретил дворцовый управляющий. Он провел пастухов внутрь и указал загон, куда надо было загнать быков. Как оказалось, быков пригнали не только с Иды, и почти все вольеры были заняты. Пришлось Парису и его спутникам занять самый дальний и маленький загон. Прибывшие раньше пастухи, рассевшись вкруг столов с нехитрой едой, ужинали и на новоприбывших обратили мало внимания. Впрочем, как и те на них.

Внезапно один из обедавших, крепкий и рослый парень со шрамом на щеке и перебитым носом, дожевав яблоко, с силой бросил огрызок через плечо так, что он, пролетев добрый десяток шагов, ударил в голову Париса.

— Эй, ты, меченый, что делаешь! А ну извинись! — закричал тот.

— Ой, я ребенка чуть не пришиб, — засмеялся обидчик. — Беги домой, там поплачься маме.

В одно мгновение Парис оказался рядом с насмешником, но тот уже вскочил на ноги и довольно чувствительно ткнул нападающего в грудь кулаком.

— Ты специально затеял ссору? Да? — поинтересовался Парис.

— А ты догадлив! С утра хотелось кулаки почесать, а тут такой красавчик подвернулся. Вот я тебя немного и разукрашу.

— Смотри, собственные зубы выплюнешь!

Друзья обоих парней окружили их, готовые кинуться на помощь, но между ними вышел староста троянских пастухов. Громко свистнув, он обратил на себя внимание и поднял руку. Дождавшись, чтоб все замолчали, староста сказал:

— Большая драка перед праздником тут никому не нужна. Один на один пусть подерутся. Остальные пусть отойдут и не вмешиваются. Если кто-то ослушается — отправится в темницу. Хотите все размяться, делайте это за городской стеной.

Мгновение спустя зрители отошли, давая пространство для бойцов, и началась потеха. Противник Парису достался хоть и наделенный бычьей силой и храбростью, но не обученный кулачному бою. Так что он полагался больше на грубую силу, стремясь градом ударов ошеломить и сбить с ног врага. Однако, к его удивлению, красавчик оказался вовсе не беззащитной жертвой. Парис смог увернуться от большинства ударов и несколько раз сам попал. У зачинщика драки мелькнула мысль — правильно ли поступил, ввязавшись в эту драку, но отступить ему не позволяла гордость. Спустя минуту, получив очередной удар в ухо, он покачнулся, а Парис сделал ногой подсечку, из-за которой его противник рухнул лицом в пыль.

— Так нечестно! — крикнули двое друзей проигравшего и кинулись в драку. Правда, один из них сразу же встретил лицом кулак Париса и, выплевывая кровь, осел на землю. Второй схватил Париса за руку, но вошедший в раж юноша смог вырваться и сам взял в захват шею нападавшего. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы в дело не вмешался стоявший рядом воин, до этого лениво следивший за схваткой.

— Стоять! — рявкнул он так, что все уже готовые вступить в драку пастухи замерли на месте. Затем он двинулся к Парису, походя расталкивая плечами не успевших очистить для него дорогу крестьян.

— Ты хорошо дерешься. Для пастуха, — обратился он к Парису. — Есть желание испытать свою ловкость не на этих мешках с костями, а на настоящих мужчинах? Один из атлетов сегодня сломал ногу и не сможет участвовать