— Пять!
— Четыре!
— Три!
— Два!
— Один!
19:45 мск
Хабаровский край
Окрестности г. Углегорск
Космодром «Восточный»
— Подъем!
— Есть контакт подъема!
Эти слова звучали уже бессчетное множество раз, и все равно — каждый из сидящих и стоящих в зале как будто сам отрывался от Земли. Экраны полыхнули белым, через полторы секунды до бункера докатилась первая волна, передавшаяся дрожью пола через подошвы форменных ботинок, щегольских туфель и простецких кроссовок. Еще через пять секунд, как раз под «Тангаж, рысканье, вращение в норме», подошла вторая волна, воздушная. Теперь вибрировали и стены. На главном экране тяжеловесная конструкция из пятерки «сосисок» — центральная подлиннее, боковые покороче — все увереннее и увереннее карабкалась в черное небо, опираясь на ослепительный столб огня.
— Красиво, ч-черт! — Из пары десятков толпившихся в зале военных и штатских реально работали только четверо в фирменных черно-синих куртках, в среднем по два монитора и полтора компа на нос. Не пятьдесят седьмой год, чай. Так что остальные — те, чье время еще не пришло, и те, чья работа уже завершилась, — имели полную возможность кто нервничать, кто любоваться.
— Угумс, — собеседник был как раз из тех, кто нервничал. Штатский костюм сидел на нем, как мундир — не современное не пойми что, а гусарский, золотого девятнадцатого века. Из разряда «смерть барышням». Глядел гусар через плечо невзрачного мужичка за крайним пультом. У того, помимо стандартной клавиатуры и «мыши», под правой рукой примостилась черная коробка с красной кнопкой под мутноватым оргстеклом. Коробка имела вид совершенно советский — винты под плоскую отвертку, с полукруглыми головками, уходящий куда-то за стол кабель. Тоже явно из запасов «на случай ядерной войны» — толстый, сантиметра полтора. Хороший кабель, военный. Однако ж губчатой резины подушка под запястье была вполне удобной: рука в сине-черном лежала без напряжения, в миллисекундной готовности отбросить крышку и давануть на красный кружок со всей мужичковой дури.
— Отсечка первой ступени… десять секунд… минус один, минус два, минус три… Есть отсечка первой ступени!
— Хороший запас, — поклонник красоты был спокоен. Мартышка-переросток, прямая противоположность отбивающему дробь по крышке планшета гусару. Однако ж то ли умел излучать уверенность и спокойствие по желанию, то ли действительно нервы имел отнюдь не мартышечьи. А может, и то, и то сразу.
— Хороший. Подожди, Абрам… — очередное «в норме» позволило нервному слегка сбросить напряжение.
— Ты переживаешь, как будто там живые.
— Живые — не живые… Погоди маленько, а?!
— Есть увод САС[18]! Есть сброс головного обтекателя! — сообщения сыпались, как из пулемета. Большой нужды в них не было — всякий, кому надо, все видел и так, но — традиция. Мужичок слегка откинулся на спинку кресла, устало, будто мешки ворочал, вздохнул и убрал руку от красного кругляша.
— Ну все, Филоныч, расслабься. — Любителя красоты, похоже, самого отпустило только теперь. — В первый раз, что ли?
— Считай, в первый. На запуске крайней «Легенды»[19] был, конечно. Но вояки не в счет.
— «Вояки», ха. А сам-то кто?
— Кто-кто. Дед Пихто. Это, Абрам, хоть и было давно и неправда, но военные дела — это, можно сказать, проза жизни. А Луна — это, понимаешь, для души.
— Есть отсечка второй ступени! Есть включение двигателей разгонного блока! Параметры траектории… штатные! — Еще минут через пятнадцать — под почти левитановское «Есть отделение разгонного блока!» — мужичок при красной кнопке обернулся и подмигнул нервному.
— Ну и вот, а ты боялась. Все, ребята, улетел ваш камешек. По высшему разряду отправили, как космонавтов. Так что с вас — поляна. Как сядет, конечно! — поспешил он поправиться, натолкнувшись на негодующий взгляд.
20:30 мск (12:30 EDT)
Вашингтон
Штаб-квартираNASA
Специальная группа
— Улетели. — Люди в комнате не нуждались в спецканале — одно из преимуществ демократии. Без шуток. Если избиратели, налогоплательщики тож, интересуются, куда именно улетают их налоги, — они получат отчет во всех возможных формах. Включая информацию о конкурентах — то ли для сравнения, то ли за компанию.
Есть, правда, нюансы — показывают далеко не все из числа столь же интересного. Вот этих людей, как правило, широкой публике не демонстрировали — разве что на втором-третьем плане. Кстати, абсолютно правильно — иным подводным течениям лучше под водой и оставаться. Хотя люди были интересные — и по сути, и чисто внешне. Особенно фактурными — несбыточная мечта журналиста — были двое.
— Если я не ошибаюсь — у «Урала», — прозвучало что-то вроде «Oural», — это восьмой подряд безаварийный пуск? — Один из этой парочки, в неформальном «профессорском» пиджаке с кожаными заплатами на локтях, сидел во главе стола. Наголо бритый череп давал такие блики, что тому же журналисту пришлось бы изрядно повозиться со светом. Однако результат того стоил бы. Аристократизм, причем старый, отнюдь не первого поколения «офицеров и джентльменов», ни под каким пиджаком не спрячешь.
— Девятый, Рон. Похоже, они все-таки решили свои проблемы, — второй был то ли заместителем, то ли старым приятелем. А может, и тем, и тем сразу. Плотный, кряжистый, с роскошными пшеничными усами. Пожилой, основательный фермер. «Соль земли».
— Да. Хотя стабильности им все-таки пока не хватает. Когда он долетит?
— Через трое с небольшим суток реактор будет у Луны, на четвертое сентября намечена посадка на грузовом поле их базы в Океане Бурь.
— Увы, господа, это нас не устраивает. Если я не ошибаюсь, в баках посадочной ступени реактора достаточно топлива, чтобы вместо посадки направить его обратно к Земле?
— Разумеется. Более чем с двойным запасом.
— То есть при желании русские могут использовать его в качестве грязной бомбы. Подожди, Пол. — Жестким скупым движением Рон осадил пытавшегося было возразить усача. — Не нужно меня прерывать. Мы с тобой пашем эту делянку не первый год. Я знаю, что сам реактор еще не пущен и, следовательно, самых грязных изотопов в нем просто еще не успело накопиться. Я знаю, что на орбите у русских еще четыре таких реактора — в составе спутников слежения за океаном. Я читал