С наступлением темноты вокруг кургана разожгли погребальные костры — целых десять штук, как и велит традиция. На кострах жарили мясо и пекли какие-то корнеплоды. Для орка смерть — переход из полной лишений и опасностей Степи в спокойный и сытый загробный мир, поэтому скорбеть по умершим кочевники и не думали. Наоборот — провожали с пением и плясками, а если уж и грустили, то лишь о том, что сами не лежат на месте усопшего.
Из запасов достали драгоценное и редкое красное вино, забродившее молоко лилось рекой. Грум бил в ритуальный барабан, ему вторило несколько бубнов. Альберт следил за весельем со стороны, потягивая вино из рога.
— Ты чего тут один сидишь? — отдышавшись, спросила Тарша. Она плясала два часа кряду на радость всем мужчинам. — А где твой железный дружок?
— Ушел куда-то. Сказал, что не хочет смотреть на дикарские гульбища. Будешь вино?
— Нет, буду танцевать с тобой.
— А хозяйке с рабом можно?
Тарша рассмеялась и схватила Шайна за руку.
— Теперь никто не назовет тебя рабом. Язык отсохнет.
Охотница втащила пленника (или уже не пленника?) в толпу ритмично двигающихся тел.
— Я же не умею танцевать! — крикнул дипломат, пытаясь перекричать бой барабана.
— Это просто! Смотри.
Тарша топнула правой ногой, оставив на земле отчетливый след. Затем отставила ступню в сторону и ударила в ямку левой ногой.
— Повторяй! И двигай локтями будто толкаешься!
Примитивный с виду танец дался Альберту не сразу. Чтобы красиво и плавно двигать конечностями нужна немалая сноровка и навык. Но неуклюжие дерганья Шайна лишь забавляли спутницу.
— Много не пей! Тебе предстоит долгая ночь!
— Будем танцевать до утра?
— Нет. Трахаться!
Альберт замер с занесенной ногой.
— Мы с тобой?
— Все женщины племени с тобой! Зарзул одарил тебя своей благодатью! Родятся удачливые дети!
— Но я же человек!
— Без разницы! Великий Шаман указал на тебя!
— А можно отказаться?
Сестра вождя расхохоталась.
— Нет!
— Но я не смогу покрыть за ночь всех женщин племени! Это физически невозможно! — разозлился дипломат, хотя у самого от такой перспективы изрядно грело в паху.
— Будет еще много ночей и много дней! Мы тут надолго.
Вот же напасть! Из обычного раба превратиться в сексуального! Недаром имперские мудрецы учат: бесплатный сыр без последствий не обходится.
Шайн включил мозг на полную мощность. Благо от такой интересной новости весь алкоголь вмиг выветрился. С одной стороны, женщины дипломату давно хотелось. Молодой организм, как никак. С другой — подобные оргии в Империи не поощрялись и вообще как-то это неправильно. Ну а третья, самая важная причина — далеко не все орчихи такие красивые как Тарша.
"Музыка" стихли, "скорбящие" уселись отдыхать. Вспотевшие, разгоряченные воины срывали с себя шкуры и оставались в чем мать родила. Орчихи незамедлительно последовали примеру, заставив Альберта покраснеть как помидор.
Что же делать? Шайн бегло осмотрел кочевников. Женщины отвечали томными, полными желания и страсти взглядами. Мужичины, наоборот, зыркали с плохо прикрытой ненавистью. Как бы какому ревнивому муженьку не сорвало крышу — иначе никакой благословление не спасет Альберта от проломленного черепа.
Несколько раз дипломат всерьез подумывал использовать кольцо. Пусть Зарзул сам нисходит в бренный мир и выполняет свою работу. Но тратить бесценный подарок на глупость, когда он может пригодиться для действительно важной проблемы…
Альберт упал на колени и схватился руками за голову. Варвары вмиг сосредоточили на чужаке все внимание. Женщины так и вовсе разволновались не на шутку.
— Слышу!!! — возопил Шайн. — Зарзул говорит со мной!
Горран подскочил к пленнику и обхватил лапищами за плечи. Ситуация была более чем серьезная. Вдруг великому Шаману не понравились похороны? Так и беду на племя недолго навлечь! Лишь Грум тихо посмеивался, уплетая вяленое мясо.
Словно угадав мысли вождя, Альберт прокричал:
— Зарзул благодарит вас за достойный ремонт кургана! Сказал, больше не дуе… думает об оскверненной усыпальнице! И в эту ночь, молвил он, все зачатые дети родятся счастливчиками! Плодитесь и размножайтесь все, а не только Альберт!
Толпа разразилась криками и шлепками в ладоши. Кочевники разбились на пары и заспешили в свои шатры. Тарша тоже куда-то направилась, потеряв к рабу всякий интерес.
— Ну что, идем? — спросил Шайн, догнав хозяйку.
— Куда? Раз Зарзул благословил всех, то я пойду в шатер Барага.
— А я?
— Что ты? Можешь спать в моей повозке и взять еды из общего котла, заслужил. И не забудь покормить Стрелу перед сном.
Альберту пришлось довольствоваться созерцанием Таршиной спины и тем, что ниже. Раздосадованный до глубины души за собственную глупость, дипломат поплелся к шатру, но быстро передумал. Лагерь просто содрогался от диких стонов и криков — заснуть в таких условиях было невозможно. Обидно. Бросив волчице костей, Шайн потопал к реке.
В воде кто-то шумно плескался.
— Кто здесь? — спросил Альберт, на всякий случай потянувшись к мечу.
— Исмаил.
— Ты что, купаешься?
— Доспехи мою. Я же мертвец, зачем мне мыться.
— А не заржавеют?
— Нет. Я украл у зеленожопых немного сала и сухих тряпок. Вот смажусь, просохну, а завтра песком начищусь. Может даже блестеть буду.
— Прекрати называть орков зеленожопыми.
— Почему? У них что, жопы не зеленые?
— Это некультурно. В Империи вообще за такое штрафуют, особенно если в газете написано.
— Ну вы и размякли за двести-то лет. Скоро и мужеложцев венчать будете, позорища. Кстати, а почему ты здесь стоишь? Твои родичи вон жарятся, на всю округу слышно. А тебя не пригласили?
Альберт не ответил, но Исмаил и так все понял.
— Эх ты, сопляк. Разве драться за женщину не принято в современной Империи? Ты же воин, а сбежал как побитая шавка. Иди и забери орчиху в свой шатер, будь мужиком.
— У меня нет шатра.
— Зато у нее есть. Иначе тебя даже люди уважать не будут, что уж говорить о зеле… орках. Подходишь к хахалю, даешь в морду и кричишь: моя баба! Я в Степи десять лет прожил, в обычаях разбираюсь.
Полный решимости, Альберт ворвался в лагерь. Где находится шатер Барага он понятия не имел, пришлось разбудить прикорнувшего у костра старичка и выяснить. Шайн резким рывком содрал полог, застав "благословленных" на самом интересном моменте. Бараг, уже задравший голову чтобы победоносно заорать, дернулся и потянулся к оружию. Несмотря на прерванное удовольствие, орк не бросился на пленника очертя голову — Альберт мог просто донести какие-то вести. Мало ли, вдруг безродные напали или волки.
— Что случилось, раб?
Тарша злобно выдохнула и перевернулась на живот. В ее глазах вспыхнула ярость, сменившаяся неподдельным интересом.
Воспользовавшись неразберихой, Шайн подошел к "брачным" шкурам и