— Зачем ты это делаешь? — пробурчал Шайн, который и без того заснуть не мог.
— Холодно. Я становлюсь медленным и неповоротливым. Кстати, если принесешь дров — можно растопить в моем брюхе печку.
— Не понимаю. А как же плоть. Тебе не больно?
Рыцарь протяжно скрипнул, будто вздохнул.
— У меня нет плоти, Альберт. Она давным-давно сгнила.
— Но…
Исмаил поднял забрало, продемонстрировав полуистлевший подшлемник, обрамляющий черную пустоту.
— Шаманское проклятье заключило мою душу в эти латы, друг. Боюсь, мне придется до конца света маяться неприкаянным. Но в этом есть и свои плюсы. Жаль, тут нет толкового кузнеца, мне срочно требуется одна деталь на гульфик.
— Фу. Лучше скажи, как быть с Барагом?
— Убей его.
— Шутишь?
— Нет. Только не на дуэли — Горран запретил драки до смерти. Подстрой какую-нибудь пакость, позови на охоту и пусти стрелу в спину. Ой, орков же нельзя звать на охоту. Жалко, такой действенный способ. Сколько королей отправились на тот свет благодаря жажде пострелять в зверюшек, а?
— А иные способы есть?
— Разумеется нет. Странный ты какой-то дипломат, — Исмаил засунул в нагрудник целую головешку. — Даже человек не простит тебе такого унижения, что уж говорить об орки. Убей его, сживи со свету, иначе это сделает он. Попомни мои слова.
Альберт размышлял битый час, но так и не нашел решения проблемы. Разве что Барага убьют в стычке с каким-нибудь врагом, но это слишком опасная затея, все племя может пострадать. Незаметно для себя Шайн заснул, а проснулся под истошные вопли вперемешку с плачем.
Вопили так, будто оплакивали единственного сына. Альберт вскочил с лежака и выхватил меч. Рядом с каретой стояла Маргит, заламывая руки и причитая. Достаточно было взглянуть в открытый кузов, чтобы понять горе торговки — вся лепнина была разбита.
— О, бедная я, бедная. За что духи так обозлились на меня? За что послали на дорогу человека с луком?!
— За свою гнилую кровь! — рявкнул кто-то и скрылся за шатром прежде, чем Альберт повернулся в его сторону.
— Бараг! — со всей дури заорал Шайн. — Бараг!!
В соседнем шатре заворочались, из-под полога показалась заспанная морда.
— Твоих лап дело? — Альберт указал на испорченный груз.
— Нет. Ладно бы полуорку избил, но на кой черт мне ее горшки?
— Позовите Грума, — прошипел дипломат.
Заседание собралось на открытом воздухе — вокруг костра. Присутствовал и вождь, явно недовольный отсрочкой отъезда. Осмотрев место преступления и выслушав потерпевшую, Горран дал знак начинать суд. Альберт проявил всю свою юридическую грамотность, чтобы выставить подозреваемого в самом паршивом свете. Начиная от прямой и открытой неприязни к Маргит и заканчивая позорным поражением, из-за которого верзила спал и видел как насолить человеку.
Разумеется, доказательства были косвенными и не один имперский суд не посчитал бы их достаточными. Но Империя далеко, а оркам хватит и этого. Как позже рассказал Грум, Бараг метил на шатер вождя, и Горран искал удобного случая, чтобы избавиться от конкурента. Случай представился лучше некуда.
— Пошел вон, — прорычал вожак.
— Что? Но Горран, мы же с тобой с одной миски ели…
— Одни мечом дрались, одни штаны носили, — захихикал Исмаил на ухо Альберту.
— Вон! Да услышат духи: ты — изгнан! Мне не нужен орк, что строит козни добрым гостям. Убирайся! Все имущество Барага приказываю разделить меж Маргит и Вахулом. Суд завершен!
Шайн еще никогда не видел столь ошарашенного и опечаленного кочевника. Бараг не рычал, не взывал к поединку, а просто ушел, втянув лысую голову в плечи. Зато теперь у обвинителя появился шатер, копье и целый ворох теплой одежды. Больше всего Альберту приглянулся просторный шерстяной плащ — в безрукавке ночью было довольно холодно.
А Маргит получила телегу для перевозки раненого Рожка и могучего черного буйвола. Привязав изрядно полегчавшую карету к повозке, торговка и дипломат двинулись вслед за идущим на Запад караваном. Шайн сидел на козлах, любуясь с высоты на летнюю Степь. Купчиха правила.
Компенсация ее не очень-то обрадовала, но часть посуды все же уцелела и поездка к людям еще имела смысл. Некоторое время Маргит молчала, потом шепнула спутнику на ухо:
— Спасибо.
— Это меньшее, что я мог сделать. Иначе бы тебя заклевали.
— Ты очень смелый и умный. Не боишься обличать больших орков, вождь тебя слушает.
— Да брось, — Альберт улыбнулся внезапной похвале. — Как спалось на новом месте?
— О, неплохо-неплохо. Тарша дала мне самые теплые шкуры и вкусно накормила. Скажи, храбрый человек, Тарша твоя женщина?
Шайну казалось, что он давно привык к орочьей прямоте. Выяснилось — не до конца.
— Ну, вообще-то нет. Она свободна.
— Это хорошо. Если хочешь — Маргит будет твоей женщиной.
Полуорка провела рукой по бедру попутчика и улыбнулась так, что дипломат едва с козел не грохнулся. Пообещав подумать, Шайн отвернулся и увидел бредущую неподалеку Таршу. Девушка смерила его злобным взглядом и погнала своего буйвола вперед, вздернув подбородок. Проблемы только начинались.
Чтобы не злить охотницу еще больше, Шайн перебрался в трофейную телегу, где бряцал на ухабах Исмаил. Со стороны он выглядел как обычный доспех, отрытый орками в каком-то могильнике, но стоило дипломату сесть рядом, железяка пришла в движение.
— Ловко ты избавился от бугая. Уважаю.
— Да уж. Лишь бы он по следу не пустился. А то неровен час отойду пописать и словлю стрелу.
— И такое может быть.
— Ободрил, — фыркнул Альберт. — Лучше скажи, а среди орков практикуется многоженство?
— Все зависит от племени и стихии, которой оно поклоняется. Каменные Сердца чтут землю. Насколько я помню, земля разрешает иметь несколько жен. За двести лет, впрочем, многое могло поменяться. А что? Ты хочешь и Таршу, и Маргит?
— Да ты сама проницательность. Мне кажется, захомутать их обеих — то самое зло, которое меньшее. Не хотел бы я заставлять Таршу ревновать.
— А зря. Ревность — двигатель отношений.
— Это у людей. А орчиха просто убьет и муженька, и конкурентку. Особенно такая как Тарша.
Для ночного отдыха большой лагерь разбивать не стали — спешили, да и место попалось недоброе. Кругом заросли сухого колючего кустарника — отличное место для засады: хоть орков, хоть зверей.
Установили по углам телег короткие шесты, сверху набросили шатры — получились своеобразные жилища на колесах. Альберт помогал Маргит по мере сил — раньше ему не доводилось работать с