— В бытовку, троглодиты!
В бытовке прямо на полу кучами были навалены сапоги, портянки, форменные штаны и куртки. Зыгало, смачно рыгнув, выдал:
— Быстро разобрали, кто что найдет, и в баню!
Подгоняемые двумя сержантами, вновь прибывшие кинулись выискивать свои размеры, зачастую хватая первое, что попадется под руку. Когда с подбором обмундирования было покончено, притихшую группу новобранцев сержанты, весело матюгаясь, погнали в гарнизонную баню. Но самое интересное для молодого пополнения началось к вечеру, когда с работ вернулся личный состав роты. Выкрики: «Духи, вешайтесь!!!» — были для растерянных, остриженных под ноль пацанов чем-то вроде пожелания спокойной ночи. И действительно, после объявления отбоя начался самый настоящий кошмар, в котором только ленивый не влепил «духу» подзатыльник или не прошелся кулаком по почкам.
Основная масса молодежи молча восприняла побои как должное, чем, сама того не ведая, сразу и бесповоротно поставила себя почти в самый низ иерархической лестницы. Но были среди новеньких и такие, которые, невзирая на численный перевес противника и угрозу физической расправы, били в ответ, стараясь зацепить своих обидчиков посильнее. Среди этой немногочисленной группы был и Александр, огребший в эту ночь, что называется, по первое число. К слову сказать, подобного разгула старослужащих больше не было, как в принципе и «дедовщины», о которой в последнее время так много писали газеты. Одного раза хватило, чтобы расставить всех по своим местам. Те, кто, боясь избиения, молча сносил подзатыльники и оскорбления, попали в самую многочисленную касту работяг, чей удел был два года пахать на стройках, обрабатывая себя и «того парня». Ниже работяг находились только так называемые чмошники, полностью бесправные и презираемые всеми существа, зачастую «опущенные» в самом отвратительном смысле этого слова. Как выяснилось со временем, эти жестокие, бесчеловечные законы, в корне отличающиеся от царившей в большинстве строевых частей «дедовщины», были зеркальным отражением нравов, установившихся на зонах-«малолетках». Дело в том, что среди проходящих службу в строительных частях всегда было много ребят с уголовным прошлым, по нескольку лет проведших в спецПТУ и тюрьмах, которые и устанавливали свой новый стройбатовский порядок. К тому же вынужденные гнать план любой ценой офицеры попросту закрывали глаза на творящееся в ротах беззаконие, поскольку только такая жестокая система взаимоотношений обеспечивала максимальную производительность труда вверенного им личного состава.
Александр, обладающий от природы аналитическим складом ума и неплохой наблюдательностью, довольно быстро разобрался, что к чему в этом изолированном мирке. Сперва он принял нескольких борзых взвинченных ребят за «хозяев» роты, но, присмотревшись к ним поближе, понял, что настоящие хозяева совсем не они. Вся эта приблатненная шантрапа была не более чем «шестерками». Настоящие «блатные» старались без нужды не рукоприкладствовать, поручая это «шнырям», но в случае, если у них возникало подозрение в неуважении к своей персоне, они были беспощадны. Уяснив для себя, кто есть кто, Саня довольно быстро пошел «на подъем», подминая всех, кто не относился к элите. Предпосылки для его скорого перехода в число блатных были в наличии, ведь помимо того, что от природы ему были даны неплохие мозги, он был обладателем звания КМС по самбо и первого разряда по боксу. Такое редкое сочетание качеств значительно облегчало многие аспекты общения с сослуживцами. На почве своих бойцовских талантов он и сошелся с одним из тех, кто реально имел в роте вес. А получилось это так.
Среди карантина, в котором находился Александр, больше половины новобранцев составляли представители народностей Средней Азии и Кавказа. Вполне естественно, что между представителями «братских народов» сразу же возникло непонимание, очень быстро переросшее в открытую вражду. Справедливости ради надо заметить, что подобное положение вещей стало возможным при попустительстве, а зачастую и с молчаливого одобрения ротных офицеров, которым эта вражда была только на руку. Полуграмотные дети Востока, ничего, кроме кетменя, в родимом ауле не видевшие, были мало пригодны для квалифицированной строительной работы, всякий раз делая удивленное лицо «моя твоя не понимай». Зато они прекрасно понимали пинки и оплеухи, заставлявшие их шевелиться быстрее. В связи с этим командование закрывало глаза на открытое притеснение азиатов, удел которых был «земля копать».
Александр, уловив эту тенденцию, относился к «воинам ислама» как к источнику дармовой рабсилы, которая обеспечивала выполнение плана, а значит, и спокойное существование тех, кто сам работать не стремился. Разумеется, не все «душманы» были с этим согласны и в силу своих способностей пытались это объяснить. Объяснения обычно заключались в попытке оказать физическое сопротивление притеснителям, но, то ли в силу своих исторических особенностей, то ли в силу того, что бойцы они были плоховатые, славяне всегда одерживали верх, хотя, несмотря на плачевные результаты, попытки дать притеснителям отпор все же иногда случались. Правда, в связи со своими национальными особенностями азиаты всегда вели себя решительно только в случае своего значительного численного превосходства.
Именно одна такая попытка одолеть врага числом и привела Александра к близкому знакомству с Мироном, влияние которого распространялось не только в отдельно взятой роте, но и по всей части в целом.
Среди узбекского большинства в карантине выделялся один гордый представитель этого восточного народа. Звали его Равшан, и среди своих земляков он был в большом почете. Однажды этому джигиту показалось сильно обидным, что во время завтрака Александр назвал его «чуркой» и влепил подзатыльник за то, что означенный джигит напрочь отказывался убирать со стола посуду. Прихватив еще троих своих единоверцев, не откладывая дело на потом, это дитя Востока решило отомстить за свое поруганное национальное достоинство. Выждав момент, когда обидчик окажется в курилке один, обиженные потомки бухарских эмиров попытались привести в исполнение свой незатейливый план мести.
Увидев приближающихся к нему узбеков, Саня и предположить не мог, что они отважатся поднять на него руку, за что, кстати, сразу же и поплатился. Горячие восточные парни решили начать восстанавливать справедливость, не размениваясь на предварительные разговоры. Один из них, под два метра ростом и косая сажень в плечах, размахнувшись в простом, деревенском стиле, ударил Саню по лицу. В последний момент не ожидавший нападения Александр все же успел убрать голову чуть в сторону, так что кулак джигита лишь слегка зацепил его по скуле. Промахнувшись, нападавший потерял равновесие, продолжая двигаться за счет инерции своего немаленького тела. Больше ударить ему не пришлось, так как в Александре начали работать его бойцовские инстинкты, выработанные годами упорных тренировок. Методично, с холодной расчетливостью опытного бойца он отправил на землю всех четверых мстителей одного за другим, словно не дрался, а отрабатывал в спортзале стандартные ситуации. Не прошло и трех минут, как инцидент был исчерпан. Недавно полные