Это было нечто медленное, лирическое и спокойное, но только на первый взгляд. Ибо одновременно мелодия собирала и настораживала, действовала мобилизующе. В голове у Себастьяна промелькнула ассоциация: "затишье перед бурей" - это когда съёживаешься пружиной перед финальным рывком. Он взглянул на Фрейю - та "поплыла". Она, как меломан, могла оценить мелодию куда глубже, и он понял, лягушонок знал, что делал, когда выбирал, чем именно нанести удар.
Проигрыш закончился, в дело вступили остальные члены коллектива, вторая гитара, бас и ударные, а его соперник запел. И мелодия вкупе с грубым напористым голосом только подтвердили его мысли о "мобилизации": песня продолжилась резко, жестко, и одновременно не потеряла ни грамма лиричности и мелодичности, придавливая при этом к земле своей тяжестью:
Лягушонок продолжал петь, и из его голоса текла, словно живая, энергия. Себастьян чувствовал её; будто протяни руку и её можно потрогать - настолько выразительно получалось у этого сукиного сына. И главное, абсолютно ничего слезливого или сопливого, от чего так балдеют девчонки. Жестко, сурово и...
...И то, что так любит Фрейя. Из динамиков лилась Сила. Сила и мелодичность, адский контраст.
Себастьян чувствовал, как выстрелившая "буря" давила на него, прижимала голову к земле. И одновременно увлекала ввысь вслед за энергией голоса его главного врага и соперника. Которого он ненавидел больше всего на свете, но который, надо признать, гораздо более серьезный противник, чем он представлял в самом страшном сне.
И парни вокруг этого сукиного сына... Себастьян вглядывался в их лица и понимал, что кое в чем Фрейя права, у них есть будущее. Никакого пиетета, уважения, да просто понимания, кто сидит рядом с ними в зале - им была важна только музыка, та ужасная и одновременно волшебная вещь, творимая ими. Для парней не существовало больше ничего...
...Как ничего не существовало и для лягушонка. Для этого сукиного сына, посмевшего разнести их дом, их родовую крепость. Посмевшего в своей наглости поднять руку на то, чего не понимает, имея на руках одни догадки и намёки. И которому всё сошло с рук.
Ему было плевать и на Фрейю, сидящую в зале. Он пел ЕЙ, но не ДЛЯ неё. Его песня жила сама по себе, и была нечто отдельным, никак не связанным с этим миром.
Себастьян вновь перевел глаза на её высочество и вдруг понял, что проиграл. Глаза девушки, которую хотел считать невестой, не просто смотрели на сцену - они принадлежали ему. Этому подонку и уроду, сыну шлюхи с условным сроком. Да, она ПОКА не решилась разорвать их отношения. Да, он узнает об этом первым - Фрейя держит такого рода обещания. Но в тот момент Себастьян понял, что это лишь вопрос времени.
А с потолка и со стен лилась и лилась энергия, которую, протяни руку, и можно потрогать, вгоняющая голову в плечи. Комок нервов и эмоций, переплетенный в адский лирический медленный коктейль...
...Очнулся он только тогда, когда звукоизолирующая дверь за спиной встала на место. Перед его невидящим взглядом неспешно проявилась мордашка одной из девочек-ангелов, стерегущая вход на этой стороне, что-то спросившая. Он отрицательно покачал головой и бросился к выходу, даже не стараясь сохранить видимость шага уверенного в себе человека. К черту уверенность! К черту всё!..
Да, сегодня ночью они были вместе. И вчера. И пару дней назад. И она так и не сказала "нет" на его предложение руки и сердца. Да, с этим щенком, сукиным сыном, у них так же ничего нет, и это проверенная информация...
...Но он её потерял. Окончательно и бесповоротно. Просто какое-то время обречен жить в иллюзии того, что это не так и всё может измениться...
...А он ненавидит иллюзии!
А значит, надо использовать последнее, радикальное средство. То, на которое не захотел идти отец, несмотря на коварное нападение на его собственный дом. Слабак!
Он не отец. И не слабак. Да, нужно быть политиком, Сильвия сто раз права...
...Но он и будет политиком. Просто решит проблему иным, но так же входящими в арсенал любого сильного политика средством. У него хватит духу, не будь он Себастьян Феррейра!
- Поехали, - бросил он водителю, заскочив в машину.
- Куда, сеньор? - раздался в ушах голос начальника охраны.
- Куда-нибудь, - зло фыркнул он.
Машина тронулась. Себастьян привалился к спинке дивана своего "либертадора" и стер со лба холодный пот. "Я сделаю это. Обязательно сделаю!" - пульсировала в голове настойчивая мысль.
Всё так, сделает. Но сначала успокоится. Ибо такие дела следует делать только на спокойную голову.
У него есть собственные, не зависимые ни от кого контакты в определенной сфере... Скажем так, людей, готовых за деньги сделать всё, что угодно, а за большие деньги - вообще всё-всё. Но если он будет вести себя как идиот, служба безопасности отца что-то заподозрит и вычислит его телодвижения, оборвав вендетту на корню. Нет, Сильвия права, он чересчур эмоционален, нельзя так.
- В "Ла-Куронь", - произнес он, активировав связь с начальником охраны, почувствовав, что всё, приступ окончен, худшее позади.
- Слушаюсь, - донесся стандарно-уравновешенный голос главы опергруппы.
"Мне бы так..." - произнес Себастьян про себя и улыбнулся. Жизнь прекрасная штука, если живёшь спокойно!
ЧАСТЬ I. МАЧО
Глава 1.
Не думай о белой обезьяне
Декабрь 2448, Венера, Альфа
Марина была в ударе. У меня уже давно не осталось сил, а она продолжала скакать и прыгать, высасывая из меня последние соки. И после очередного завершения я понял, что всё, сегодня больше не смогу. И завтра. И послезавтра. И всю следующую неделю. А все эти сексапильные ангелочки в душевых - жалкая пародия на настоящую гром-сеньориту, даже сравнивать их не стоит.
Ведь как можно сравнивать изысканное мясное блюдо с гарниром, пряностями и специями, и жалкие макароны из стандартной синтетической венерианской муки? Наесться (натрахаться) можно, но стоит ли перебивать аппетит в преддверие встречи с настоящей волшебницей?
- Всё, с меня хватит! Это был последний! - застонал я. Девушка упала на траву рядом, тяжело дыша. Я притянул её к себе, зарылся лицом в