– Чту.
– Верю, – легко согласился Юлий. – Поглядеть, так ты достойный сын Церкви. Как же дошел до жизни такой?
– Какой? – тупо спросил я.
Пасынок Божий помолчал. Потом спросил, с ноткой интереса:
– Знаешь, где мы с тобой беседуем?
Я замотал головой.
– Это часовня, в которой короновали Искупителя на римский престол. Вокруг нее весь Урбис строился. Это – сердце веры, Ильмар. Эта комната невзрачная, для беглого взгляда убогая, – основа Державы. Она, а не великие монастыри, пышные храмы, огромные соборы.
Меня дрожь пробила. Вот чего не ждал… А Пасынок Божий продолжал:
– Немногие удостоены чести сюда войти. Еще меньше тех, кто на эти скамьи садился. На одной из них сидел сам Искупитель… вот только на какой – неведомо. Даже мне.
Он снова на меня посмотрел. Странная у него манера, глянул – будто коснулся… и тут же взгляд отдернул.
– За что мне такая честь? – спросил я.
– Скажи правду, вор Ильмар, – моего нахального вопроса Пасынок Божий будто и не заметил. Не заметил, но ответ дал… – Здесь, в сердце веры, в символе Урбиса, ты не посмеешь сказать неправды. Ответь… – Снова быстрый взгляд – только теперь Пасынок Божий глаз не отвел, впился в меня взглядом, и голос его окреп, набрал силу: – Кем ты считаешь Маркуса, бывшего принца Дома?
– Искупителем… – прошептал я.
Пасынок Божий тонко сжал губы. Спросил:
– Почему?
– Он Слово Изначальное узнал… – начал я. – Разве простому человеку оно дастся?
Молчал Юлий, смотрел в пол, опять будто задремав. Но я к такой его манере уже привыкать стал и ждал терпеливо. И дождался:
– Скажи, брат мой во Сестре и Искупителе, Ильмар-вор… А почему же Церковь с таким усердием ищет повсюду невинное дитё, в котором дух Искупителя приют нашел?
Перевел я дыхание, собрался с силами и ответил, как думал:
– Изначальное Слово – власть, ваше святейшество. Ключ ко всем Словам, что были, и есть, и будут. Ко всем богатствам, что в Холоде спрятаны.
– Что же с того?
– Кто Изначальным Словом владеет, тот будет миром править… – пробормотал я. – А это и для мирских владык – соблазн, и… и для Церкви Святой.
– Ильмар-вор… – начал было Юлий, да замолчал в раздумье. Потом голову поднял и будто только меня увидел – спросил: – А расскажи-ка мне, Ильмар, что случилось в городе Неаполе, где встретился вам офицер Стражи Арнольд. Расскажешь?
Пустой вопрос, все я уже сказал, еще на первом допросе… Плоть слаба: как стал мне итальянский искусник «Белую розу, красную розу» показывать, так и рассказал, уже на третьем белом лепестке во всех грехах признался.
– Расскажу, – кивнул я.
Хорошо хоть не с самого начала повелел Пасынок Божий рассказывать. С гиблой каторги на Печальных Островах, откуда мы с Маркусом бежали, планёр похитив и летунью Хелен принудив до материка нас доставить. С города Амстердама, где на меня облаву устроили и где стал я свидетелем проступка Арнольда, офицера Стражи – в горячке схватки собственного напарника убившего. А больше всего не хотелось мне рассказывать, да и просто вспоминать, как святые братья во Сестре и в Искупителе друг друга убивали… и как я одного из них убил…
Ну а Неаполь… что по сравнению со всем этим Неаполь?
Рассказал я Пасынку Божьему, как бежали мы с Миракулюса: младший принц Маркус, я, летунья Хелен и настоятельница Луиза, помогавшая Маркусу на Острове Чудес от Стражи прятаться. Как Маркус своим Словом чудеса творил, как мы от линкора имперского отбились, как в дилижансе рейсовом приехали в Неаполь – прямо в засаду, устроенную Арнольдом.
И как Маркус побоище остановил, одним лишь Словом… Как холод прокатился по улочке, как испуганно ржали лошади, с которых исчезла упряжь. Как стражники, оставшиеся в один миг с голыми руками, дергались, будто тарантеллу танцуя, ощупывали себя, оглядывались, пытаясь понять, кто же их обезоружил.
Тогда Марк забрал в Холод все, что только могло послужить смертоубийству. Забрал, даже не прикасаясь, даже не глядя – одним усилием. Далось ему это непросто, и повязали бы нас стражники, даже без оружия оставшись – если бы не Арнольд.
Что у него тогда в душе творилось? Лишь Сестре с Искупителем ведомо. Мне-то попроще было, на меня долг офицерский не давил, я Дому не присягал… Только Арнольд выбор сделал. И вывел нас из засады, собственных солдат раскидывая, будто кукол тряпичных, одной рукой дорогу прокладывая, другой беспамятного Маркуса к груди прижимая.
– Уверовал, значит, офицер Арнольд… – сказал Пасынок Божий. Вроде как с иронией сказал, но голос-то серьезным остался. – Писание вспомнил…
– Как же его тут не вспомнить? – отважился я на вопрос. – Ведь сам Искупитель, когда солдаты римские его с Сестрой убить хотели, то же самое сотворил!
Пасынок Божий вздохнул. Спросил:
– Дальше что было, Ильмар-вор?
– Мы в порт отправились. – Я облизнул пересохшие губы, соображая, не стоит ли хоть чуточку утаить… Да к чему? Вреда от моих слов уже не будет. – Хотели на корабле, морем, в Марсель или Нант идти. А там уже – как сложится. В колонии Вест-Индии, или еще куда.
– Маркуса прятать. От Дома правящего, от Церкви Святой… – укоризны в голосе Юлия не было. Так – размышление вслух.
– Да, ваше святейшество. Чтобы вырос, чтобы Слово во всей силе постиг…
– Дальше.
А вот про то, что дальше было, труднее всего оказалось говорить.
– Мы… мы пошли корабль искать, – начал я. – Любой, лишь бы уже паруса поднимал. А оказалось, что у каждого корабля святой брат дежурит, и без его подписи никого на борт не возьмут. Мы…
– Подкупить решили, – кивнул Юлий. – А когда не вышло – нож к горлу приставили. А когда на крик братья во Сестре сошлись – прочь кинулись. А ты, Ильмар-вор, остался бегство прикрывать. С пулевиком и ножом, один против двух десятков.
Я молчал.
– Почему ты, а не Арнольд? – спросил Пасынок Божий.
– Маркус идти не мог. Я бы его далеко не унес, а Арнольду – что пулевик за поясом, что принц на плече.
– Собой жертвовал, значит… – задумчиво сказал Юлий. – Или надеялся со всеми совладать?
– Нет, ваше святейшество. Не надеялся. Думал, там и лягу.
– Будь против тебя братья в Искупителе – лег бы, – согласился Юлий. – А вот братья во Сестре мои слова выполнили, живым тебя доставили.
Пасынок Божий встал, по часовенке прошелся – мелкими шагами, ноги мантией скрыты, будто плывет, а не шагает. Вздохнул, просто так, как простой человек, делами озабоченный. Спросил:
– И где сейчас Маркус со спутниками своими – ты не знаешь?
– Не знаю.
– А знал бы – не сказал?
– По доброй воле – не сказал бы. А под пыткой молчаливых не бывает.
Юлий прикрыл глаза. Будто утонул в своих размышлениях, замерев на полушаге.
– Ваше святейшество… – снова не выдержал я. Опасно прерывать размышления Пасынка Божьего, но был у меня должок, который надо отдать. – Святой паладин, брат Рууд, что вез