Далее шел подтвержденный подписями свидетелей протокол. Артём покосился на мальчика, представил, как тот лежит на кушетке, на голову его надета Звезда Теслы, глаза открыты и слепо смотрят, а губы шевелятся… и говорят чужим, взрослым голосом.
Протокол был написан на манер пьесы – в начале строки имя говорившего, потом его реплика или действия. Жесткой формы протокола, как ни странно, не существовало.
«Диакон Антон Митяев. „Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! Ответствуй мне, душа ли ты человеческая или исчадие бесово?“
Иван Николаевич Туванский. «Не грузи, поп. Душа. Что там требуется?»
Диакон Антон Митяев читает молитву. Брызгает на чело мальчика святой водой и прикладывает к устам крест. Мальчик целует крест. Корчей и криков не наблюдается. Диакон Антон Митяев признает, что устами Ивана Николаевича Туванского говорит его прошлая инкарнация, и уступает место государственному инспектору.
Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «От имени Российской Федерации я готова зафиксировать ваше волеизъявление».
Иван Николаевич Туванский. «Русские? Угораздило… Я хоть мужик?»
Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «Вы мужского пола».
Иван Николаевич Туванский. «Какие отношения у русских с Америкой?»
Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «Нормальные. Дружеские».
Иван Николаевич Туванский. «Это значит, мы вас победили?»
Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «Я же говорю – у нас дружеские отношения! Вы будете отвечать на вопросы?»
Иван Николаевич Туванский. «Буду».
Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «Расскажите, кто вы. Назовите ваше полное имя, время и место рождения, время, место и обстоятельства смерти».
Иван Николаевич Туванский. «Кевин Лемаут. Родился шестого октября одна тысяча восемьсот семьдесят третьего года в Нью-Йорке. Умер двенадцатого ноября одна тысяча девятьсот шестьдесят первого года в Нью-Йорке. Сердце остановилось. Гадкое ощущение, скажу вам…»
Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «Мы догадываемся. Примите наши искренние соболезнования. Остались ли у вас незавершенные дела? Не желаете ли вы что-либо передать родным и близким, правоохранительным и государственным органам?»
Иван Николаевич Туванский. «Хе-хе… А много лет прошло?»
Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «Более сорока лет».
Иван Николаевич Туванский. «Жаль. Сынок, видать, уже помер… Передайте налоговой службе США, что я их имел, как хотел».
Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «Больше ничего?»
Иван Николаевич Туванский. «Хватит и этого».
Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «Вы хотите что-нибудь сообщить своей новой инкарнации?»
Иван Николаевич Туванский. «Пацан, говорите? Ну, скажите, пусть с бабами будет построже. Эти стервы все соки выпьют, им только деньги твои нужны, а отвернешься – на сторону смотрят. Никогда мне с бабами не везло!»
Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «В каких сферах деятельности вы преуспевали, а какие были не слишком успешны?»
Иван Николаевич Туванский. «Бакалеей я торговал, оптом. Ничего, нормально. Вот когда свой магазин открыл – начались сплошные убытки».
Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «Это все?»
Иван Николаевич Туванский. «Русский, говорите… А с коммунизмом вы уже завязали?»
Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «В России сейчас демократическое общество. Капитализм, если вам угодно».
Иван Николаевич Туванский. «Ага… Я человек не бедный. Когда умирал, „стоил“ больше миллиона. За неделю до смерти переписал завещание. Детям оставил половину, пусть подавятся, дармоеды. А половину завещал своей будущей инкарнации. Так что мальцу счастье подвалило. За сорок лет процентов должно накрутить изрядно…»
Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «Благодарю вас от имени вашей инкарнации. К сожалению, как вы понимаете, прямое общение между вами невозможно».
Иван Николаевич Туванский смеется.
Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «Вы хотите еще что-нибудь сказать?»
Иван Николаевич Туванский. «Хватит уж. Не мучай… Эй, скажите, а не придумали еще такого, чтобы мне в этой вот инкарнации в жизнь вернуться?»
Государственный инспектор выключает Звезду Теслы и Иван Николаевич Туванский погружается в нормальный сон».
Артём вздохнул и отложил протокол. Все, как обычно. Редко какая беседа не завершалась вопросом души о возможности новой жизни. Настоящей жизни, а не того странного состояния, в которое погружены деинкарнированные.
– Что ж… поздравляю вас, – он посмотрел на мальчика, потом на женщину. – Как я понимаю, вам требуется обратиться с этим протоколом в адвокатское бюро. Я могу порекомендовать…
– Мы уже были у адвоката, – резко сказала женщина. – Дело в том, что завещание господина Лемаута не сохранилось. Все деньги получили его дети. Сейчас дело ведет его внук, фирма до сих пор существует.
Артём развел руками:
– Боюсь, что это уже не в моей компетенции. Если господин Лемаут не озаботился поместить завещание в безопасное место…
– Но оно же было! Было! – женщина повысила голос. – Он сам сказал! Деинкарнированные не лгут!
– Не лгут, – согласился Артём. – Но солгать могут свидетели разговора. Будь вы американскими гражданами… ну хотя бы английскими… К сожалению, были прецеденты, когда в России фальсифицировали протоколы. Дело Васильева против Рокфеллера…
– Я знаю, – женщина собралась. Сидела напряженная и мрачная, что-то обдумывала. Потом сказала: – Вы могли бы собрать какие-то улики? Доказать, что завещание существовало?
– Написанное сорок лет назад? – Артём даже опешил. – Поверьте, только в дурных голливудских фильмах преступники хранят улики. Сгорело давным-давно ваше завещание в камине. Нет, единственный путь – подключить хорошее адвокатское бюро… конечно, получить деньги полностью вряд ли удастся, но наследники Лемаута могут пойти на компромисс. Скажем – сто, сто пятьдесят тысяч…
– Полмиллиона! – взвизгнула женщина. – И не нынешних долларов, а тех, что в шестьдесят первом были!
– Частный детектив вам ничем не поможет, – Артём развел руками. – Ни российский, ни американский. Только адвокат… но учтите, что придется вызывать прежнюю инкарнацию снова и снова. А облучение в Звезде Теслы с каждым разом все более и более… – он замолчал.
Мужчина посмотрел на сына с испугом.
Женщина поджала губы. С нажимом произнесла:
– Это его деньги. Его. На достойное обучение, на открытие собственного бизнеса! Если понадобится, он пройдет Звезду еще десять раз!
– Еще никто не оставался в здравом рассудке после двенадцати облучений, – тихо сказал Артём. – Мне нужно объяснять вам прописные истины? Первый сеанс – риск развития шизофрении один на миллион. Второй – один на двести тысяч. Третий – один на пятьдесят тысяч. Четвертый – один на тысячу. Пятый – один на триста тридцать. Шестой…
– Не смейте пугать ребенка! – неожиданно выкрикнул мужчина. – Ванечка, не слушай его!
Ванечка и не