Переколотив все зеркала, с десяток ноутбуков в опен-спейсе и вдоволь пошвырявшись мебелью в стены, я немного пришел в себя и снова отправился в туалет, чтобы смыть кровь с костяшек пальцев.
На сей раз, мою собственную.
За это время Димон успел спуститься на первый этаж, забаррикадировать входную дверь на предмет незваных гостей, найти щитовую и запустить резервный генератор, так что теперь в здании можно было включить пусть тусклый, но все равно свет.
Главное, чтобы зомби на него не слетелись.
Сам Димон обнаружился на первом этаже, в комнате охраны. Он лежал на раскладушке, жрал очередной сникерс и пытался включить портативный телевизор, призванный скрасить охранникам их тоскливые серые будни.
— Ты как? — спросил он.
— Так себе, — сказал я.
— Какой теперь план?
— Наверное, здесь заночуем, — сказал я. — Неохота мне сейчас по ночным улицам шляться.
— Заодно надо бы очки характеристик раскидать, — согласился он. — Раз уж пошла такая пьянка.
— Это да, — сказал я.
— Жаль, что все так получилось, друг, — сказал он.
— Да что уж теперь.
На самом деле, это была подстава.
Похоже, что у меня не было ни единого шанса выполнить этот квест, и в тот момент, когда я его получал, Марина или превращалась в зомби или уже им была. Даже если бы я не разговаривал с очкариком по поводу чертовой кошки, не заезжал за Димоном и не терял времени в пробках, я бы все равно не успел. Тут, наверное, только телепортом можно было успеть, но телепорта у меня не было.
В этот момент у меня появилось непреодолимое желание найти того, кто придумал эту систему, и поговорить с ним по душам. И чтобы в разговоре участвовали только трое — он, я и Клава.
И чтобы разговор был долгий и обстоятельный.
Но пока шансы на это были невелики, а значит, надо было разбираться с тем, что есть.
Я отдал команду "статус" и принялся копаться в собственных характеристиках.
Сила — пятнадцать, ловкость — семнадцать, интеллект — пятнадцать, выносливость — восемнадцать… А вот интересно, интеллект тоже полученными очками характеристик прокачивать можно? Допустим, Димон звезд с неба не хватает, а если он в интеллект бросит баллов, скажем, сто? Сделает это его интеллектуалом в прямом смысле, или просто какие-то игровые моменты по-другому работать будут?
У меня было полно свободных очков характеристик, но я понятия не имел, чего мне надо в первую очередь качать, а гайдов к интерфейсу не прилагалось. Поэтому я бросил по пятерке в силу, ловкость и башковитость, а остальное оставил на черный день.
Ну, это если сегодняшний день черным не считать. Но если сегодняшний день не черный, то какой же тогда черный?
Димон хлопнул меня по плечу.
— Ты бы съел чего-нибудь, Чапай. Целый день ведь не жрамши.
— Не хочу.
— Есть такое слово — надо. Я тут чай нашел, давай хотя бы чашечку с шоколадкой выпей.
— Ладно, тащи, — сказал я.
— Я быстро.
Минуты через две он вернулся с двумя чашками чая и полными карманами шоколадок. Не самая здоровая пища, но организм потратил много энергии и ее в любом случае надо восполнять.
Потому что надо жить дальше. Хотя бы для того, чтобы найти чувака, который все это придумал, и голову ему открутить.
Но если такой чувак и существует, то качаться для задуманного мне придется очень и очень долго.
Тем временем Димону удалось запустить телевизор.
Все каналы показывали одно и то же — серую муть. Димон принялся щелкать кнопками, и щелкал ими до тех пор, пока не наткнулся на первый.
Екатерина Андреева — семьдесят, поди, лет старушке, а она любой зомби-апокалипсис переживет — стояла на фоне нарисованной компьютером карты и что-то вещала взволнованным, наверное, голосом. Наверное — потому что кнопку включения звука Димон пока так и не нашел.
А когда нашел, мы услышали следующее:
— … армия и флот приведены в полную боевую готовность. Президент заявил, что взял ситуацию с альтернативно живыми россиянами под свой личный контроль. О развитии событий мы расскажем вам в следующем выпуске новостей. Оставайтесь на первом.
А потом Екатерину сменили балерины в воздушных пачках и нарисованные на заднике сцены камыши.
— Вот теперь нам точно хана, — сказал Димон.
ГЛАВА 4
— Чего вдруг? — лениво спросил я.
— Ты что, телевизор не смотришь? — спросил Димон.
— Редко, — сказал я. — У меня времени обычно нет. Ну, если там футбол, конечно, или бокс, то я стараюсь следить, а так — редко.
— Нет, я про новости, — сказал Димон. — Если наши шишки про что-то говорят в новостях, значит, оно будет ровно наоборот. Ну там, скажут, что рубль крепок, как никогда, он на следующий день и обвалится. Скажут, что пенсионный возраст не поднимут — и вот тебе реформа. Пообещают цены на бензин не трогать — и они стабильно растут год от года. И если сейчас они говорят, что все под контролем значит, нифига они не отдупляют, что тут происходит вообще.
— Думаешь?
— Уверен. Президенту-то что, он сейчас, наверное, в бункере сидит, километрах в пяти под землей, охраной обложился по самые уши и вылезет он оттуда только тогда, когда мы тут сверху друг друга доедим.
— Ну а что он должен делать? — спросил я. — Возглавить кавалерийскую атаку на белом коне? Сесть в истребитель и самолично напалм оттуда разбрызгивать?
— Да хоть бы и так, — сказал Димон. — Но он не должен говорить, что все под контролем, если все не под контролем. Потому что кто-то обязательно ему поверит и будет сидеть ровно, вместо того, чтобы хоть как-то рыпаться, и будет сидеть ровно до тех пор, пока его не сожрут.
— Я вот смотрю, как ты распалился, и понимаю, что правильно делал, когда все эти годы новости не смотрел, — сказал я. — Не способствуют они душевному спокойствию.
— Странный ты человек, Вася, — сказал Димон. — Мы тут только что малеха зомбей пораскидали, все стены мозгами забрызгали, а ты сидишь, чай пьешь, шоколадкой закусываешь и о душевном спокойствии рассуждаешь.
— Чай, между прочим, ты мне сам принес.
— Да не в чае же дело.
— Мир изменился, — сказал я. — Хотя, если присмотреться, то изменился он не слишком сильно. Ты ведь и раньше этим шишкам не верил, так?
— Ну.
— И сейчас не веришь. Так в чем разница-то? Пусть говорят, что хотят, мы то знаем, что помощи оттуда не будет и полагаться можно только на себя.
— Да, в этом разрезе ничего не изменилось, — согласился Димон. — Что делать-то будем, Чапай?
— Я лично спать буду, — сказал я.
— А я телевизор посмотрю, — сказал Димон. — Давно я этого балета не видел. Потише сделать?
— Как хочешь, — сказал я. — Мне не мешает.
Когда я хочу спать, мне ничего не мешает.
Собственно говоря, в последние годы у меня было только два состояния: я хочу спать и я засыпаю, заняв любое более-менее устойчивое положение, необязательно горизонтальное. Физрук, конечно, должен быть бодр, здоров и