Стивенс. — Так весело, что многие умрут от смеха. Наш истинный враг, джентльмены, это не сепаратисты, а господа из разведки, которые подкидывают нам такие задания. К великому моему огорчению, с ними очень трудно воевать. Не можем же мы разбомбить их к чертовой матери.

— Но идея хорошая, — сказал Юлий.

— Я только не могу понять, как наши тупоголовые братья на орбите могли проморгать и пропустить сюда целый «деструктор», — сказал Стивенс. — Такую штуковину не замаскируешь под грузовик.

— Есть мнение, что они его заметили, но решили не связываться, переложив сию непыльную работенку на наши плечи, — сказал Юлий.

— И чье же это мнение, коллега? — спросил Стивенс.

— Мое, — сказал Юлий.

— Очень похоже на правду. К чему рисковать целым линкором рады добычи, с которой может справиться пара истребителей?

Юлий летал на «деструкторе» и хорошо знал, что он из себя представляет. Конечно, крейсер — при любом раскладе не линкор, но связка из хорошего пилота и неплохого канонира может противостоять и паре десятков «игреков». Оставалось только надеяться, что у контрабандистов нет неплохих канониров.

Потому что хорошие пилоты у них точно есть. В этом Юлий убедился на собственном опыте.

Пилотировать находящийся вне закона корабль гораздо труднее, чем делать то же самое с его легальным собратом. Помимо обычных проблем на пилота наваливается куча дополнительных нюансов, которые тоже надо учитывать.

Зато контрабандисты редко дерутся, предпочитая убегать. Может, у них все-таки нет приличных артиллеристов, а если и были, то потеряли квалификацию по причине отсутствия практики?

Ирония судьбы состояла в том, что линкору, обладающему огневым превосходством, куда проще задавить крейсер в атмосферном бою, нежели в бою орбитальном. Из-за присутствия атмосферы большие корабли теряют маневренность, и минимальное преимущество крейсера в мобильности, которым он обладает в космосе, практически улетучивается. Но тяжелые имперские корабли не имеют права входить в атмосферу планеты в рамках полицейской операции, которой тут вроде бы занимаются ВКС. А потому долбать «деструктор» придется Стивенсу сотоварищи.

— У меня есть идея, капитан, — сказал Юлий. — А почему бы вам не оказать орбитальным братьям ответную любезность, некоторое время промедлив и отпустив контрабандиста в их зону ответственности, не вступая с ним в тесный огневой контакт?

— Не знаю, какой вы тактик, но стратег из вас получится замечательный, — сказал Стивенс. — Вы подали мне весьма здравую мысль, и я как следует ее обдумаю сегодняшним вечером.

— Жалко, что такая штука не пройдет в случае с космодромом, — заметил Клозе. — Этот уж точно никуда не денется из нашей собственной зоны ответственности.

— Увы, — сказал Карсон.

Клозе сменил одну карту, и теперь у него было две дамы. Стивенс, судя по всему, пытался собрать стрит. Юлий в свои закрытые карты пока так и не заглянул, что не помешало ему поддержать пятидолларовую ставку Клозе и поднять ее еще на два доллара.

Карсон бросил карты.

— У меня только одна просьба, капитан, — сказал Юлий Стивенсу. — Если вы все-таки решите подраться с крейсером, постарайтесь сделать так, чтобы его бренные останки не пали на наши головы, когда мы будем бодать космодром. Такое развитие событий представляется мне решительно неприятным.

— В таких делах ничего нельзя гарантировать, капитан, — ответил ему Стивенс. — Но мы постараемся.

— Уж будьте любезны, — сказал Юлий.

— Когда я учился в академии, мне на голову уронили гаубицу, — сказал Клозе. — С тех пор мне все по фигу.

— Откуда в летной академии гаубица? — полюбопытствовал Карсон.

— Это был макет, — объяснил Клозе. — Но он все равно был жутко тяжелый.

— Зачем вам в летной академии понадобился макет гаубицы? — продолжал допытываться Карсон.

— Откуда я знаю? — возмутился Клозе. — Мне не докладывали. Преподаватель назначил пятерых добровольцев и велел тащить чертову дуру из музея на плац.

— Курсанты летной академии все еще маршируют? — удивился Стивенс.

— Мы живем в продвинутое время, капитан, — сказал Клозе. — Вынесенное мною из академии умение маршировать оказалось одним из самых полезных моих навыков. С поры выпускных экзаменов я маршировал целых два раза.

Юлий учился в академии примерно в одно время с Клозе, но не знал, врет тот или нет. Сам Юлий в академии ни гаубицы, ни ее макета не видел, зато он часто и очень подробно изучал плац.

Будущие пилоты маршировали по десять часов в неделю. При этом на летную практику отводилось всего восемь часов. Интересно, а чем занимаются в пехотных училищах? Учатся нырять с аквалангом? Или вышивают крестиком?

Стивенс поставил сразу десять долларов, и Юлий подумал, что тот блефует. Он уравнял ставку, накинул обычные два доллара сверху и уставился на Клозе с его парой дам.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, — сказал Клозе, — но ты еще не смотрел свои карты?

— Ты не ошибаешься, — сказал Юлий.

Клозе задумался. Пара дам против пары десяток и потенциального стрита, который, скорее всего, окажется блефом. Ситуация выигрышная, но он медлил.

Слухи о феноменальном везении Юлия в этой азартной игре уже вошли в список легенд военной базы 348-М на планете Сахара.

— Вы будете играть? — спросил Дэрринджер. — Мне уже надоело смотреть, как вы мучаете одну сдачу.

— Не торопи его, — сказал Юлий. — Человек думает.

— Да, я думаю, — сказал Клозе. — Не торопи меня.

— Не фиг думать, — сказал Юлий. — Гроссмейстеры в таких положениях сдаются.

— Не дождетесь, — сказал Клозе и уравнял ставки.

— Солидный банк, — заметил Стивенс. — Вскрываемся, джентльмены?

— Вскрываемся, — сказал Клозе. У него оказалось две пары — на дамах и на шестерках. Юлий удивился, увидев расклад Стивенса, на самом деле оказавшийся стритом, а вовсе не блефом, как Юлий предполагал.

Стивенс улыбался, предчувствуя выигрыш.

Юлий заглянул в свои закрытые карты.

— Повезло вам, ребята, — сказал он.

— Что у тебя? — спросил Клозе.

— Как и у тебя, — сказал Юлий. — Две пары.

Стивенс потянул руки к банку.

— Десятки, — объявил Юлий, а потом перевернул две закрытые карты. — И еще десятки.

Стивенс обалдело уставился на четыре карты одного номинала, а Юлий сгреб кучку банкнот к себе.

— Как ты это делаешь? — спросил Карсон.

— Никак, — Юлий пожал плечами. — Само получается.

— Это называется «прет», — объяснил Клозе. — За свою долгую и полную приключений жизнь я видел немного людей, которым бы так перло при игре в покер.

— Еще партеечку? — спросил Дэрринджер.

— Только пусть он не играет. — Карсон указал на Юлия. — Это нечестно, черт побери. Играть с ним в покер — все равно, что пытаться обыграть в шахматы тактический компьютер базы.

— Я могу и воздержаться от следующей сдачи, — сказал Юлий. — Мне добычи хватит, по крайней мере, на этот вечер.

— А я могу обыграть в шахматы тактический компьютер базы, — объявил Клозе.

— Врешь! — восхитился Карсон.

— Я никогда не вру, как и мой великий соотечественник барон Мюнхгаузен.

— Заметь, Карсон, они оба — бароны, — сказал Юлий. — Самое правдивое сословие в их фатерлянде.

— Зато графы обычно отличаются своей лживостью и двуличностью, — парировал Клозе.

— Пример! — потребовал Юлий.

— Граф Калиостро был шарлатаном.

— Еще.

— Граф де ла Фер служил в армии под чужим именем.

— Но более благородного человека Франция не знала.

— Это он-то благородный? Он нанял палача, чтобы тот казнил