— Типун тебе на язык величиной с бомбардировщик, — сказал Юлий.
— Я давно заметил, что ты не любишь армию, — сказал Карсон.
— Армия — это тупо, — сказал Юлий. — Сам задумайся, на хрен она вообще такая нужна?
— В смысле? — спросил Карсон.
— Сколько планет заселено человечеством? — спросил Юлий.
— Больше ста, — сказал Карсон.
— Насколько больше?
— Чуть больше.
— Сто семнадцать, — сказал Клозе. — Я сам считал.
— А сколько планет принадлежит Империи? — спросил Юлий.
— Около ста, — сказал Карсон.
— Сто две, — сказал Клозе.
— Наш флот насчитывает примерно пять тяжелых кораблей на планету, — сказал Юлий. — Около пятисот охренительно больших, смертельно опасных кораблей. А планеты, не входящие в Империю, не объединены между собой, и у них на всех едва ли наберется десять судов. И эти суда устарели как морально, так и физически. По сути, это списанные корабли, построенные на имперских верфях.
— И что ты хочешь этим сказать? — подозрительно осведомился Клозе.
— Что у Империи нет внешнего врага, которого мы не могли бы задавить силой двух линкоров или десятка линейных крейсеров, — сказал Юлий. — А за каким чертом нам еще четыреста девяносто семь кораблей? Для внутренних полицейских операций, в одной из которых мы сейчас сидим по самые уши?
— Ты — еретик, — сказал Клозе. — Если народ не хочет кормить собственную армию, он будет кормить чужую.
— Кто это сказал? — спросил Юлий.
— Макиавелли.
— Из пятого батальона?
— Нет, из учебника истории.
— Дурак он, твой Макиавелли, — сказал Юлий.
— Почему? — осведомился Клозе.
— А ты покажи мне эту другую армию, — сказал Юлий. — Где она? В этой части галактики самая страшная сила — это мы. Более того, мы — единственная сила в этой части галактики. Тут никого нет, кроме нас. Страшных и одиноких.
— Вселенная бесконечна, — сказал Карсон.
— И что? — спросил Юлий.
— В любой момент к нам могут нагрянуть Чужие.
— Чужие — это миф. Идея о возможности встретить представителей иной разумной цивилизации мусолилась чуть ли не с середины двадцатого века, с тех пор прошла пара тысячелетий, и что толку?
— Эта идея до сих пор популярна, — сказал Клозе.
— И она до сих пор остается только голой идеей. Сначала люди думали, что жизнь возможна уже на Луне, потом — на Марсе, потом предполагали встретить ее в иных звездных системах. Но как только человечество достигало Луны, Марса или этих самых иных звездных систем, его ждал очередной облом. Вселенная бесконечна, и глупо отрицать в ней наличие другого разума, но я не думаю, что человечество встретится с этим разумом в ближайшие миллионы лет.
— А если Чужие все-таки прилетят? — спросил Карсон. — Вот тогда нам и понадобится наш флот.
— Зачем? — спросил Юлий.
— Чтобы воевать с ними, — сказал Карсон.
— А почему ты думаешь, что они будут настроены враждебно?
— Неважно, как они будут настроены, — сказал Клозе. — Главное, что мы настроены с ними воевать, так что их согласия никто и не спросит.
— Глупо, — сказал Юлий. — Война с Чужими практически невозможна.
— Это еще почему? — спросил Клозе.
— Я не знаю, как объяснить это столь ограниченным умам, но все же попробую, — сказал Юлий. — Представь себе Империю как одного-единственного человека, живущего на необитаемом острове.
— А… — догадался Клозе. — Сейчас будет метафора.
— Типа того, — признался Юлий.
— Вот они, преимущества классического образования, — сказал Клозе. — Слушай и внимай, Карсон, сейчас неучам вроде нас с тобой будет преподан урок.
Клозе учился в той же частной школе, что и Юлий, только на два года позже. Вполне вероятно, что они встречались уже в то время, но не обращали друг на друга внимания.
— Вернемся к нашему человеку на необитаемом острове, — сказал Юлий. — У него есть ружье, которое символизирует количество боевых судов, необходимых для поддержания внутри Империи закона и порядка. С этим оружием он добывает себе еду и охотится на хищников, вроде наших дорогих сепаратистов. Еще у этого человека есть пушка, и эта пушка символизирует количество судов, которые есть на самом деле, то есть наш космический флот. Море вокруг человека пустынно, и возможность, что к нему кто-нибудь приплывет, чрезвычайно мала.
— Я так и не понял, почему этому парню на острове не нужна пушка, — сказал Карсон.
— Это потому что я еще не закончил, — сказал Юлий. — Вероятность, что к этому человеку приплывут враждебно настроенные чужаки, один к миллиону. И один к тысяче миллиардов за то, что это будет другой одинокий чувак на плоту и с точно такой же пушкой. Глупо предполагать, что во всей бесконечной Вселенной на одном сравнительно небольшом клочке космического пространства найдутся две цивилизации, стоящие на одной и той же ступени технологического развития, которая и делает возможной войну между ними. Если к этому человеку приплывут дикари на своих лодках, он отобьется от них и с одним ружьем, а если к нему пожалует авианосец с полным боевым снаряжением, то ему никакая пушка не поможет.
— Глубокая мысль, — сказал Клозе. — Настолько глубокая, что в ней можно утонуть.
— Если вдруг к нам и прилетят, — сказал Юлий, — то сам факт, что прилетели к нам, подразумевает превосходство иной расы над нашей собственной, так что воевать с ней нам будет просто нечем. А если мы сами кого-то найдем, то технологическое преимущество будет на нашей стороне. Но лично я думаю, что, если и есть в округе разумная жизнь, она находится в эмбриональном состоянии и мы ее просто не замечаем.
— Ну а вдруг?
— Что — вдруг? Что? Подумай сам, Вселенная бесконечна, и время в ней тоже. Человечество — песчинка на фоне этой пустыни. Песчинка, несомая ветром. И какова вероятность того, что рядом с ней будет пролетать точно такая же песчинка?
— Довольно большая, — сказал Клозе. — В пустынях песка полно.
— Но песчинки все разные, — сказал Юлий. — И курс двух песчинок вряд ли может быть параллельным долгое время.
— Метафора с пустыней ни к черту не годится, — сказал Клозе. — С островом было еще куда ни шло, но пустыня — полная фигня. Даже у тебя бывают проколы.
— Тогда наливай, — сказал Юлий.
Клозе налил.
— За девчонок, — провозгласил Юлий. — За загорелых девчонок с Эдема, которых мы навестим сразу же, как выпутаемся из этой войны.
Они выпили.
— Это не война, — сказал Клозе, ставя пустой стакан на стол и прикуривая сигарету из пачки Юлия. — Это — антитеррористическая операция.
— Когда террористов десятки тысяч человек, то это уже война, — сказал Юлий. — Давай хотя бы в узком кругу называть вещи своими именами. Мы говорим «антитеррористическая операция», подразумевая войну. Мы говорим «отлетал свое», подразумевая смерть в боевом вылете. Мы говорим «сепаратист», подразумевая врага.
— Мы говорим «девчонка», подразумевая проститутку, — подхватил Клозе.
— Не надо об этом, — взмолился Карсон. — Юлий, ты намекаешь, что нам не нужен такой большой флот?
— Именно, — сказал Юлий. — Более того, большой флот может стать смертельно опасным для Империи. Когда куче военных