— В гробу я вашу старую гвардию видел вместе со всяким таким. У меня к Мерлину серьезный разговор возник, а по шару я с ним уже вторые сутки связаться не могу, — сказал Горлогориус. — Так когда ты его видел?
— Давно, — сказал Мэнни. — Мрачный он тип, этот Мерлин. Мрачный и некомпанейский. Я от таких стараюсь держаться подальше.
— Это неправильно. Своих друзей надо держать близко, а врагов — еще ближе, — глубокомысленно заметил Горлогориус. Ему в области глубокомысленных замечаний вообще равных не было.
— С каких это пор Мерлин стал нашим врагом? — удивился Мэнни.
— Не знаю, — сказал Горлогориус. — Я его в свои враги еще не записал. Однако меня тревожат смутные сомнения.
— А когда они тебя не тревожили?
— В детстве, — вздохнул Горлогориус. — Говоришь, небесная твердь местами обрушилась?
— Нельзя сказать, что она окончательно обрушилась, — сказал Мэнни. — Она, я бы сказал, основательно просела. В некоторых областях до пяти-шести метров. У тамошних жителей начинается клаустрофобия.
— И в чем ты видишь причину этого… проседания?
— Причина может быть только одна, — твердо сказал Мэнни. — Защита, установленная творцом при создании мира, слабеет, и протуберанцы Большого Бо выбиваются наружу. Пока все это выглядит достаточно безобидно, но мы не знаем, каким по форме будет следующее проявление.
— Похмелье — штука тонкая, — заметил Горлогориус.
— Твои мудрецы-аналитики так и не выяснили природу остальных ключей?
— Они до сих пор даже не знают их конечного числа, — сказал Горлогориус. — Все орали: нет времени в бумажках копаться, купите нам компьютеры… купили, и что?
— Что? — переспросил Мэнни.
— Виснут они, вот что. — Горлогориус в сердцах сплюнул на пол, но вспомнил, что находится в собственном кабинете, и дематериализовал слюну еще в полете. — Не справляются с объемом информации. Попомни мои слова, Мэнни, адекватную замену человеческому мозгу придумают еще очень нескоро.
— Поживем — увидим, — сказал Мэнни. — А сейчас-то нам что делать? Положение отчаянное.
— Отчаянное положение требует крайних мер, — сказал Горлогориус, и Мэнни понял, что своими последними словами невольно спровоцировал продолжение спора, который они с Горлогориусом вели последние полтора дня.
— Нет, — не слишком уверенно сказал Мэнни.
— Да, — авторитетно сказал Горлогориус.
— Ты этого не сделаешь.
— Сделаю. И ты мне поможешь.
— Даже ты не настолько безумен, чтобы попытаться выкинуть этот фокус, — сказал Мэнни. — Ты хоть представляешь, что может случиться?
— Ну в одном из вариантов мы получим ответы на все интересующие нас вопросы.
— А в другом — наша вселенная накроется медным тазом даже без участия Большого Бо.
— Вот ему будет обидно, — хихикнул Горлогориус.
— Ты бы весьма меня обязал, если бы относился к обсуждаемым проблемам с большей серьезностью.
— Я серьезен, как стадо мертвых гиппопотамов, — сказал Горлогориус.[3]
— Истории известны случаи, когда лекарство оказывалось страшнее болезни, и мне такие случаи тоже известны, — сказал Мэнни. — Ты собираешься заигрывать со слишком могущественными силами.
— Ничего подобного я делать не собираюсь, — сказал Горлогориус. — Не спорю, сила, к которой я собираюсь обратиться, когда-то была могущественной, но сейчас она не страшнее нас с тобой.
— Ты не представляешь, что я могу натворить, если выйду из себя, — сказал Мэнни.
— Представляю, — сказал Горлогориус. — Но если дело пойдет на наших условиях, то никаких неприятностей быть не должно.
— Не должно и не будет — это две разные вещи, — заметил Мэнни.
— Ты пытаешься задушить в зародыше все мои идеи, — пожаловался Горлогориус. — Ты сковываешь мою инициативу.
— Можешь расценивать мое высказывание как голос разума.
— Голос скептически настроенного разума, если быть абсолютно точным.
— История показывает, что в конечном итоге скептики оказываются гораздо разумнее оптимистов.
— Но результатов добиваются именно оптимисты, — сказал Горлогориус. — И замнем на этом. Руководство всей операцией поручено мне.
— А я осуществляю надзор.
— Вот и надзирай со стороны, — отрезал Горлогориус. — Нечего распылять мою креативную энергию.
— А что у тебя за проблема с Мерлином? — предпочел сменить тему Мэнни. — Может быть, нам стоит подключить к этому делу кого-нибудь из гильдии?
— Я еще не уверен в том, что у меня за проблема, — сказал Горлогориус. — Может быть, речь идет об обычной несогласованности действий, что не исключено ввиду повышенной секретности моей миссии. Но, может быть, мы имеем дело с заранее просчитанным саботажем. Хотелось бы верить, что это саботаж. Потому что, если мир вдруг ухнет в пропасть из-за нашей собственной безалаберности, мы все будем выглядеть очень глупо.
— К тому же с саботажем бороться легче, чем с безалаберностью, — согласился Мэнни. — Хочешь, я сам отправлюсь в Камелот и провентилирую этот вопрос с Мерлином? Конечно, удовольствия мне сие предприятие не доставит…
— Провентилируй, — милостиво согласился Горлогориус. — Великая вещь — распределение обязанностей.
И он коротко изложил Мэнни суть своей проблемы с Мерлином.
Волшебник Гарри Тринадцатый и стрелок Джек Смит-Вессон сидели на раскладных стульчиках в тени большого дерева, растущего неподалеку от строящейся башни Гарри, и пили холодное пиво. Как и их оппонентам в башне Гриффина, им тоже было нечего делать, ибо Горлогориус не спешил с очередным заданием. Правда, Джеку ожидание давалось куда проще, чем Реджи, — он все еще восстанавливался после полученной в Средиземье травмы.
Когда Гарри одной рукой схватил стрелка, а другой взялся за моргульский клинок, ради которого они и вписались в битву за Гондор на стороне Теодена, их моментально выбросило в родной мир Гарри, и молодой волшебник смог оказать раненому стрелку первую медицинскую помощь. Потом он связался с Горлогориусом, и тот оказал стрелку вторую, более качественную помощь, так что уже через три дня после тяжелого проникающего ранения в грудь, задевшего легкое, стрелок мог стоять на ногах. Еще через день он снова начал курить.
— Наколдовать тебе еще бутылочку? — спросил Гарри, заметив, что стрелок опустошил очередную посудину.
— Пиво охлаждается в ручье, — сказал стрелок. — До ручья — два шага. Я и сходить могу.
— Лучше предоставь это мне, — сказал Гарри. — Мне сейчас надо побольше колдовать. Я ведь к новой волшебной палочке привыкаю.
Старая волшебная палочка Гарри погибла в неравном бою за Гондор. Тогда Гарри придал главному инструменту всех чародеев вид бейсбольной биты и отмахивался ею от врагов. В ходе поставленного эксперимента он выяснил, что железо, которым орудовали его оппоненты, куда прочнее дерева, пусть даже и волшебного.
— Колдуй, — разрешил Джек. — Только сначала пустую бутылку подкинь. Мне тоже практиковаться надо.
Гарри повел волшебной палочкой, и пустая посудина левитировала метров на пятнадцать вверх, чтобы начать опускаться по пологой дуге. Но опуститься она не успела. Джек выхватил револьвер, и бутылка брызнула осколками в самой высокой точке своей траектории.
— Старею, — констатировал Джек.
— Еще подкинуть?
— Нет, сначала по пивку.
— Отлично. — Гарри наколдовал стрелку новую бутылку уже со свинченной пробкой.
— На пятом году обучения преподаватели устроили нам любопытный экзамен, — сказал Джек. — Они напоили нас до полусмерти, а потом заставили стрелять по движущимся мишеням. Вот по таким бутылкам, кстати. Только кидали их куда выше и куда резче. Тогда весь курс оскандалился.
— Почему?
— Трудно, знаешь ли, попасть