посреднические функции между двором и внешним миром. Он охотно принимал иностранных послов. В числе пришедших выразить соболезнования семье покойного был и посол России в Японии Алексей Панков". Первого передернуло. Он знал нескольких российских послов. Они не были шпионами. Они были никем… В Министерстве Иностранных Дел про Первого говорили, что ценят: его официально принимали, но не любили. Там не любили никого. Там была особая статья и особый лабиринт коммуникаций. Там пролегала граница между интересами, и шла она ровнехонько по индивидуальной совести людей. Но интересы оказывались государственными, а личное вкатывалось в них медленно и подспудно, — еще же, как водится, искушала местничковая власть. На поверхности лежал тот факт, что от посла ничего не зависело, он был только служакой от государства. Первый с детства усвоил диалектический анекдот-притчу: "Я не продамся! Я не продамся! Никогда и ни за какие!" — "А Вас покупали?" Потихоньку на каждого посла находился алтын. С послом для равновесия всегда посылали вице-консула по культуре или еще какого консула в уездный город. Заместитель, второе лицо государства, как правило, не щадя живота своего, по советской еще привычке болел за интересы родной державы. Так соблюдалось равновесие. Первый был охранкой. Ему не доверяли ни первые лица — проходимцы от политики, ни вторые — романтики от нее. Он был "третьей силой" и считал эту силу управляющей. "Самые слабые должны управлять, — улыбаясь, говорил он Маринке, — если нет экономического чулка и политической харизмы, нужно стать в позицию несгибаемого масона и олицетворять "мировой заговор", иначе схарчат… ну, или эти двое перебьют друг друга, то есть не дадут работать вообще. Так, если сильны в стране научники и олигархи, то, не появись между ними особистов или менеджеров каких стремных, страна выкатится в "темные века" с огромной скоростью". "Я уважаю ученых, — ругалась Маринка, — а ты служишь какому-то Шиве шестирукому". Потом он ее обнимал. Так кончались споры.

Первый чувствовал, что, когда Друг умер, он, Первый, сознательно и направленно защитился Системой, и в щекотливых ситуациях выкатывал вперед свой воинский долг. Пока это спасало от своих и от чужих. Сколько еще можно будет на этом продержаться, Первый не знал.

"Теперь у них в прессе это называется "посреднические функции", — размышлял Первый. — О великий русский язык, ты оправдаешь все что угодно. Если бы у нас в стране хотя бы кто-нибудь умел так выполнять роли Посредников, как узкоглазые, то мы навязались бы к ним в союзники и поделили бы конверсию от новой азиатско-тихоокеанской общности Азиатско-Тихоокеанского региона. И в гости к нам съехались бы не только все флаги и все деньги, но и все цивилизационные приоритеты непобедимого Края шириною в полмира". Плавающая в океане смыслов нового Средиземья молодая геокультурная плита АТР набирала свои названия. Никто не отслеживал малышку, бормочет себе отрок: "Динары, пиастррры, цунами, диктаторы, электронные демократии, ну и прочие игрушки. Желтые сборки…". Первый в детстве мечтал быть физиком, он хорошо знал про сборки топливные, тепловыделяющие… Что крылось в невинном термине "желтая сборка?" Правильно! Намек на то, что "всеобщая желтая сборка" не за горами, и девочка по имени АТР растет. У нее несколько матерей: Япония, Индонезия, Малайзия и папаша-спринтер в бегах — Китай с его чокнутой подружкой Россией, которые родили сыночка втихаря, и он тоже претендует… Зовут сынка Дальний Восток. На что в семье территорий может претендовать сын с именем Дальний? То-то же.

Поэтом из них двоих был Второй. Первый иногда просто рифмовал за него, вот и сейчас у него получались метафоры для бедных: вдруг кто-то еще в Системе видит территории как лица… Если посмотреть из Космоса на Землю, то среди старых человеческих плит, черепахами этносов лежащих на земле, можно, наверное, предсказать битву молодых гигантов и инкубатор новых детей. Но перед этим необходимо написать "группу крови на рукаве" и выступить в поход, а не стратегировать на бумаге. А как прекрасно сидеть на попе ровно и стратегировать на бумаге. Еще неплохо раскланяться с официальными лицами и с чувством наполовину выполненной миссии вернуться на родину к семье. Героем. А вторую половину засунуть сами знаете куда. Обратить в сарказм и обвинить систему, если задали неудобный вопрос на брифинге уважаемых людей. Почему-то не грело то, что все так делают. Во-первых, Первый не знал, делал ли так отец, и предполагал, что нет. Во-вторых, Первый чувствовал враждебный японский дух на расстоянии, и если у всех остальных чем-то забиты ноздри, то это не его вина.

Японцы далеко, и смешно быть начеку за десять часов лету. Нет сейчас такой "чеки" и таких "чеков". Будущее всегда право, и это право оно получает вне зависимости от нашей воли и сознания. Это-то и раздражает его Шефа. Он хотел держать руку на пульсе и не заметил, как ему подсунули труп с моторчиком…

Смерть Друга сыграла для Первого очень важную роль: он перестал бояться. Вообще. Даже за своих. Это отсутствие страха должно было создать у маленького Мальчика "ядерный щит", которого ни у кого во дворе и в садике не было. На всякий случай. Дворы теперь закрывались на решетчатые ворота с ключами. Кастовость начиналась с дворов. Сделать новую социологию у Первого с его отделом еще как-то не дошли руки. Поэтому делили по старинке на "бедных" и "богатых", отдельно фиксируя интеллигентов, чиновников и предпринимателей. Получалось шесть слоев населения: бедные интеллигенты — маргиналы, богатые интеллигенты — эксперты, бедные чиновники — служащие, богатые чиновники — ЛПРы, бедные предприниматели — бандиты, богатые предприниматели — олигархи. Между группами шла миграция вверх — вниз и редко — горизонтально… В историях о перестройке экономики страны бывало всякое: и бандиты становились олигархами, и маргиналы — экспертами, и ЛПРы сливались с олигархами, что называлось сращивание бизнеса с властью — по Марксу олигархия и есть. Обывателей, то есть само рабочее тело "игры в Россию", Первый не рассматривал. Сам он считал себя выездным экспертом, неплотно сидевшим над отделом маргиналов. Служба пока терпела их, значит, горизонтальные связи не переродились еще в России. Шел 2002 год. Новости о Японии всегда писал кто-то из причастных к событиям. Первый много поездил, прежде чем понял, что начальников посольств и консульств цивилизационные приоритеты страны Россия не интересуют напрочь. Это были местно-княжеские отношения при границах и таможнях. Интересы государства там отошли куда-то на периферию и не спешили оттуда возвращаться, процветала челночная дипломатия: "ты — мне, я — тебе, а государства сами разберутся со своими благами и границами".

Времена русских Ямамото, играющих в стратегию с огнем, канули в вечность…