Джип действительно исчез, как и вполне сносная дорога в четыре полосы.
— Если это ты свистнул джип, то обломанными рогами не отделаешься, — сурово предупредил Солнцевский.
— Крепко тебе об маты голову отбили. Я же с тобой все это время был! Да и на фига мне твой джип?
— Джип всегда в хозяйстве сгодится, а свистнули его небось твои подельники.
— Ага, и асфальт в рулон скатали и унесли, — съязвил черт. — Глаза разуй, лишенец!
Вокруг действительно все было как-то не так. Криво как-то или, наоборот, более правильно, чем обычно. Воздух чище, трава зеленее и рассвет начинался явно раньше, чем всегда.
— Где мы, а?
— Где, где... в Караганде! Раньше надо было думать, прежде чем рога законопослушным чертям ломать.
— Да рога-то тут твои при чем?
— При том, ушибленный. Рога для нас очень важный орган.
— Всегда предпочитал обходиться без них, — хмыкнул Илья.
— Не путай человека с чертом, — назидательно заметила парнокопытная нечисть. — Мне продолжать, или будем соревноваться в остроумии?
— Продолжай.
— Ладно, короткий вариант исключительно для бывшего спортсмена. Отломав мой рог, ты вернул меня в то время, когда я, собственно, родился. А так как ты, Геракл сушеный, держал кусок рога в своих руках, то отправился вместе со мной.
— Куда?
— Ни капли не сомневался, что ты задашь этот вопрос. Ты сегодня хоть немного начнешь шевелить мозгами или мне разжевывать каждое свое слово?
— Погоди, — пропустив мимо ушей очередное хамство, встрепенулся Илюха. — Дай сообразить, а сколько тебе лет? Сто, двести?
— Лично мне, в тот момент, когда наглый московский тип в красном пиджаке переехал меня на своей уродской машине, а после избил до полусмерти с нанесением тяжких телесных увечий...
— Ты чего, дальтоник, у меня не красный пиджак, — возмутился Солнцевский. — Красные я уже лет пять как не носил!
— Так вот, когда меня сбил грубиян...
— Сто или двести?
Черт ехидно захихикал:
— Значительно больше.
— Триста? — с некоторой мольбой в голосе спросил Илюха.
— Еще больше... По истории в школе небось тройка была? Впрочем, о чем это я спрашиваю? Тебе такое сочетание слов, как Киевская Русь ни о чем не говорит?
— Киевская?
— Киевская, Киевская. Москва сейчас раскинулась во всей своей красе на берегу живописной речки всеми своими десятью домами и на столицу никак не тянет. Ты уж извини меня, если задел твои великодержавные эмоции.
— Так сейчас примерно тысяча сто...
— Ну да, примерно так.
— Какой кошмар! — схватился за голову Илюха. — Этого просто не может быть!
— Может, еще как может! — ехидненько заметил черт. — Ты ничего не понимаешь, чумовое время! Князья, витязи, богатыри, молодухи, черти, домовые, лешие, даже Змеи Горынычи иногда появляются.
— Какие Горынычи? Это же сказки.
— Ха, ха, ха! Я что, тоже сказка? То-то же. Все есть, все живы, здоровы и неплохо сосуществуют вместе. Конечно, золотой век уже прошел и после крещения Руси нашего брата изрядно поприжали, но до ухода в подполье еще очень далеко. Просто рай земной!
— Странные слова из уст нечисти, — заметил еще не отошедший от первоначального шока Илюха.
— Знаешь, я вне игры. Нас в двадцать первом веке осталось так мало, что борьба добра со злом у нас временно приостановлена. Нет, конечно, самые ярые и крутые до сих пор, типа, сражаются и доказывают свою правоту, но подавляющее большинство нечисти живет тихо и мирно. Тем более что самый большой враг человека, это сам человек.
— А где живете? По лесам, что ли, прячетесь?
— Кому где нравится, для нас это не проблема, — спокойно заметил черт и вдруг в одно мгновение превратился в разухабистого молодца в красной косоворотке и картузе, лихо заломленном набекрень.
— Ну что, так я тебе больше нравлюсь?
Удивляться Илюха устал, так что принял преображение рогатого как должное.
— Да мне как-то все равно.
— Ну коли все равно, так я немного в чем мать родила посижу, — сострил черт и принял свой натуральный облик.
— И что, ты живешь в таком виде среди людей?
— Ну в общем да. У меня под Киевом особнячок, бизнес налаженный, друзья, знакомые, да и счета в нескольких банках вполне солидные. Есть, конечно, некоторые ограничения. Там в зеркало на людях лучше не смотреться, на святой земле появляться нельзя, а то копыта откину, причем в прямом, а не в переносном смысле. Еще священники сквозь морок свободно видят и норовят святой водой опрыскать, а она жжется страсть как.
— Это все?
— Почти. Какой бы морок ни наводили, рога совсем спрятать никак не удается. Хоть немножко, но обязательно торчать будут, так что приходится в шапках ходить.
— Но это не смертельно.
— Ну типа, да.
Илюха вздохнул, но тут что-то вспомнил и яростно стал шарить у себя по карманам. Наконец из кармана потрепанного пиджака на свет появилась внушительная плоская фляга. При виде ее глаза черта вспыхнули так, что вокруг стало светлее.
— Слушай, может, нам чисто по глоточку тяпнуть, так сказать, за знакомство? Ну и стресс снять, конечно, — предложил Солнцевский, на которого разом свалилось слишком много нового.
Черт отчетливо сглотнул, но промолчал.
— Ну я действительно виноват перед тобой, сбил, потом рог сломал. Извини меня, а?
— Уговорил, окаянный, — с этими словами рогатый принял фляжку из рук человека.
Конечно, одним глотком не обошлось. Минут через десять московский браток и киевский черт уже спокойненько болтали, сидя на травке, прислонившись спинами к огромной сосне.
Как известно, ничто так не сближает двух мужчин, как полная фляжка особой шестидесятиградусной горилки, заботливо подаренная в дорогу украинскими коллегами.
— Так ты простил меня за сломанный рог? — уже чисто для приличия спрашивал Илюха своего собутыльника.
— Фигня-вопрос. Еще бабулек зашлешь, так вообще тип-топ будет. А ты меня за то, что я тебе копытом по носу съездил?
— А то! Ты где так махаться научился, небось боксом занимался?
— Мастерство не пропьешь и не купишь. Не забывай, сколько мне лет, натренировался за годы. А боксом мне заниматься было нельзя, там же кругом зеркала.
— Подрались, побратались, выпили вместе, а до сих пор не познакомились, — заметил Илюха, делая очередной большой глоток. — Меня зовут Илья.
— Меня Изя.
Илюха чуть не подавился очередным глотком.
— Ты чего, еврей?
— Ты чего, сбрендил, какой я еврей? Я же черт!
— Ну и что?
— Как что? — возмутился черт. — Где ты видел чертей-евреев?
— Нигде. Я до сегодняшней ночи чертей вообще не видел. Ну разве только когда очень сильно перебирал.
— Вот и не болтай лишнего. Что я могу поделать, если меня так мама с папой назвали?
— Да ладно, не комплексуй, мне по барабану. Изя так Изя.
— Ну и отлично. А чем тебе, собственно, евреи-то не угодили?
— Не знаю, — честно ответил Илюха, почесав затылок. — Но все-таки хорошо, что ты не из них.
Ошалелый Изя пробормотал что-то себе под нос, но продолжать дискуссию не стал. Следующие минут пять собутыльники сидели молча, только время от времени прикладываясь к фляге. Ее содержимого осталось немного, так что они растягивали удовольствие.
Стресс был успешно побежден, и настало время поставить точки над «и». Для такого случая Солнцевский даже встал.
— Ладно, все