– В двадцать первом веке?! Не ожидал такого от дяди!
– Тебя познакомили с Валентиной Сергеевной?
– Ихтиологом?
– Помимо рыб она занимается астрологией, нумерологией, проводит спиритические сеансы. Та еще штучка! На последнем спиритическом сеансе дух отца Григория Вилкаса предсказал ему, что он не доживет до своего дня рождения, а до него осталось меньше полугода.
– Ты хочешь сказать, что дядя поверил в подобную чушь?!
– Судя по тому, что он поспешил оформить завещание, поверил. А может, покушение к этому подтолкнуло.
– Мне тоже стоит в это поверить? – усмехнулся Тимош. – Хотя, если было покушение… Расскажи о нем.
– Ты только не трепись – это я тебе рассказываю по секрету. Незадолго до твоего приезда в Вилкаса стреляли, он чудом остался жив. Я была при этом и чуть не стала мишенью киллера.
– Оказывается, тут не такой уж сонный край, как я думал. Поэтому везде дядя понаставил охрану?
– Охрана и раньше была. Киллер проник сюда через непроходимое болото. Возможно, в следующий раз смогут придумать что-нибудь более оригинальное. Не исключено, что киллер – кто-то из обслуживающего персонала замка. Для этого здесь постоянно находится Николай Николаевич, он пытается его или их вычислить.
– Много врагов у дяди?
– Трудно сосчитать, а вот друзей нет. В его окружении есть только партнеры и слуги.
– Слуги? Ты имеешь виду, прислуга?
– Прислуга – это другое. Слуги – это зависимые от него люди. Вот я – слуга.
– А я кто?
– Пока никто, но, думаю, Вилкас отвел тебе роль партнера, раз сделал своим наследником.
– С чего это ты так заботишься обо мне?
– Вдруг и в самом деле ты займешь место Вилкаса? Мне не хотелось бы в этом случае искать новую работу. – По тону Марты Тимошу было непонятно, говорит она это серьезно или издевается над ним. – Я тебе рассказала значительно больше того, что следовало. Прошу, не вздумай проболтаться об этом Вилкасу.
Тимош пристально всмотрелся в лицо Марты, пытаясь проникнуть в ее мысли. «Кто ты – друг или враг? Твои советы от доброго сердца или это хитрая уловка, чтобы я пал в глазах дяди?» Несмотря на молодость, Тимош уже научился немного разбираться в людях. Ему приходилось сталкиваться с проявлениями в отношениях между людьми и зависти, и подлости, и бесчестности, и двуличности.
Расставшись с Мартой, Тимош вернулся в библиотеку. Архивариус протянул ему несколько листов.
– Это сканы всей найденной информации о Раудонасе Вилкасе, как вы просили. Собственно, эта информация имеет вероятностный характер, как и портрет, который вы собираетесь написать. Его участие в Грюнвальдской битве, похищение короны, предназначавшейся князю Витовту, – ни обстоятельства, ни тем более детали этих событий до нас не дошли.
– Оставим Раудонаса, что вы знаете о родовом проклятии рода Вилкасов? Если не ошибаюсь, это как-то связано с Йогайло Вилкасом?
– Вот вы о чем! Легенда о проклятии рода Вилкасов имеет более ранние истоки – XV век. Все началось как раз с Раудонаса Вилкаса.
– Мне любопытно об этом знать как можно больше – хочется, чтобы портрет Раудонаса Вилкаса получился максимально приближенным к оригиналу. – Тимош вернул листки архивариусу. – Здесь слишком сухая информация, одни «кости», а мне требуется «мясо».
– Будь по вашему. – Архивариус оживился. – Перескажу вам дошедшую до нас хронику о похищении королевской короны для великого князя литовского Витовта. Один из литовских рыцарей, Вингалл Дзевялтов из гербового рода[12] Задора, присутствовавший при этом, описывает это так. – Голос архивариуса обрел силу, тон стал торжественным. – Мы с вами отправимся в 1430-й год от Рождества Христова.
* * *По широкой тропе, вьющейся через сосновый лес, длинной змеей растянулся конный отряд в полсотни копейщиков, блестя на солнце доспехами и оружием. В голове отряда знаменосец гордо возносил хоругвь, где на красно-желтом фоне скакал всадник, вооруженный мечом, – герб Великого княжества Литовского. Хотя лето 1430 года от Рождества Христова уже было на исходе, стояла небывалая жара. Воины стоически переносили ее, не сбрасывая с себя тяжелых доспехов, словно в самое ближайшее время им предстояло вступить в смертельную схватку с врагом. «Змею» посредине разрывала тяжелая карета, запряженная шестеркой лошадей, заметно замедляющая продвижение всего отряда. На плотной занавеске, прикрывающей окно кареты, были изображены папская тиара и под ней перекрещенные ключи – золотой и серебряный, и это говорило о том, что в ней едет папский посланник не ниже нунция.
Возглавляли отряд два всадника в богатых доспехах, без шлемов-сервильеров, переданных оруженосцам. Торсы этих воинов прикрывали пластинчатые доспехи-бригандины со стальными наплечниками, покрытые бархатом. Руки и ноги были надежно защищены наколенниками, налокотниками, сабатонами[13]. Даже кони у них были защищены кольчужными попонами и латным оголовьем. За спиной у них на плечевых ремнях висели фигурные щиты-тарчи. Несмотря на одинаковое снаряжение и похожие фигуры, всадники разительно отличались друг от друга внешностью и возрастом. Старший, лет сорока пяти, имел длинные темные волосы с проседью, ниспадающие до плеч. У него было суровое квадратное лицо с глубоким шрамом, пересекающим щеку и рот так, что приоткрывались зубы, отчего казалось, что он все время зловеще усмехается. Младший был молод, вряд ли ему было больше двадцати лет. У него было приятное открытое лицо, длинные светлые волосы цвета спелой пшеницы все время находились в движении. Он с любопытством и радостью взирал на мир, и некая мечтательность во взгляде говорила, что он находится под впечатлением от приятных событий и трудности дальнего похода его не волнуют.
– Проклятая жара! Будь они неладны, лукавые латиняне, черт бы побрал вероломных поляков! – злобно произнес старший хриплым голосом, словно был простужен, несмотря на жару.
– Отец, ты еще забыл упомянуть псов-рыцарей ливонского ордена, – улыбнулся младший.
– Вингалл, не зубоскаль! Лучше узнай у борова, которого везем, как его самочувствие. Не хватало еще, чтобы он околел от жары, что вполне возможно при таком количестве сала на нем.
– Отец, почему ты враждебно относишься к ксендзам? – Младший покачал головой. – Пора тебе привыкнуть, Литва уже почти полвека христианская страна.
– Это больше, чем мне лет! Проклятие на их голову! – недовольно прохрипел старший. – И не Вингалл ты теперь, как назвал я тебя в честь деда твоего, а Олег – так тебя нарекли попы! Вера отцов в Диеваса, Перкунаса, Сауле[14] осталась лишь в селениях, расположенных среди лесов и болот. От старых богов мы отвернулись, а новые не спешат к нам! Витовт, как и Миндовг[15], принял христианскую веру, но обычаи наши[16] втайне соблюдает. Меня, как и других приверженцев веры отцов, не преследуют, как поступают в Польше и других христианских странах. – Мужчина поднял глаза к небу и с жаром воскликнул: – Лайма[17], пошли нам удачу, чтобы мы благополучно выполнили поручение нашего князя! Гильтине[18], обойди нас своим вниманием!
Вингалл отъехал в сторону, придержав