Закончив, она тихо добавила:

— И теперь вот выходит, что та колдунья — агент Канцелярии. Знаю, я не заслуживаю, чтобы ты мне что-то рассказывал, но всё-таки… — тут она осеклась, заметив ледяной взгляд Айвэна.

— Не заслуживаешь, — безжалостно подтвердил он. — В этом ты абсолютно права.

И Найви поняла, что он не поверил ни одному её слову. Для него она — эгоистичная дурочка, делающая всё, чтобы не остаться одной.

Найви пожалела, что всё ему рассказала.

II

Скитания по лесу не прошли даром, и Найви быстро сморил сон. «Постелью» послужил лапник, разложенный в стороне от костра — на таком расстоянии, чтобы не жалили искры. Было жёстко, неудобно, но уставшая Найви ничего не замечала и уснула даже раньше, чем на западе угас багрянец.

Однако вскоре её разбудили стоны.

Найви подняла голову. Разумеется, стонал мальчишка. Костёр почти догорел, так что Найви увидела его не сразу; лишь приглядевшись, различила съёжившуюся в кругу света фигуру.

Она встала. Было тихо и прохладно, а лес в полумраке стал ратью теней. В звёздном небе светила растущая луна.

Айвэн вновь застонал. Обогнув пламя, Найви вгляделась в его лицо — напряжённое, с плотно сжатыми губами; стоная, он не размыкал их. На его лбу блестел пот.

Найви опустилась на колени. Мальчишке снился кошмар, и его следовало разбудить.

Но затем Найви передумала.

Как-то раз она проделала одну хитрость: подобно тому, как «общалась» с пчеложуками, коснулась сознания спящей Эмили — её тогда тоже мучил кошмар. И Найви сумела его прогнать.

Приложив кончики пальцев ко лбу Айвэна, она закрыла глаза… и вздрогнула.

Его сон был столь отчётлив, что ей передались образы: ступени, уходящие во тьму… фонарь в левой руке… кинжал в правой…

Кинжал?..

Да, именно кинжал — блестевший в свете фонаря и холодивший ладонь.

В мыслях внезапно всплыло слово «Фарнайл». Ноздри уловили запах камня. А ноги шли куда-то вниз, в затхлый мрак с тишиной… которую прорезал вдруг голос Айвэна:

— Что ты делаешь?

Распахнув глаза, Найви отпрянула. Мальчишка проснулся и смотрел на неё.

Мгновение словно растянулось, а потом он вскочил:

— Ты что, влезла в мой сон?! Использовала айринскую магию?!

— Я не хотела… — промямлила Найви.

Ей показалось, что лицо его пошло пятнами… Хотя наверное, это была лишь игра света.

— Как ты посмела?!

— Да говорю же, я не нарочно! — она тоже разозлилась и встала. — Тебя мучили кошмары, ты стонал… я просто хотела помочь.

— Помочь?!

— Я это умею…

— Что ты видела?

— Да ничего…

— Что ты видела?!

— Какой-то подвал, — призналась Найви. — Ты спускался туда с фонарём и… — она сглотнула. — И с кинжалом…

Он несколько секунд злобно глядел на неё, а затем отвернулся:

— У тебя не было права…

— Я же сказала, что хотела помочь! — вспылила Найви. — Сначала думала тебя разбудить…

— Ну так и разбудила бы!

— Послушай, — она твёрдо решила прекратить ссору, — если бы ты не проснулся, я бы и правда помогла — ты бы спал до утра, но уже спокойно. В твой сон я влезать не собиралась, — Найви помедлила и закончила: — Обещаю больше так не делать.

Айвэн метнул в неё испепеляющий взгляд. Фыркнул и вновь уставился на лес. Затравленный зверь — вот кого он сейчас напоминал.

И Найви вдруг поняла, что никакой он не преступник — пусть в его сне и был кинжал.

Он не преступник, он — жертва; это чувствовалось по отчаянию в каждом его движении.

— Твой сон ведь связан с ловчими? — спросила Найви.

Айвэн молчал. Стоял к ней спиной и молчал.

— Если бы ты просто сказал мне… — она пыталась найти слова, чтобы до него достучаться. — Сказал, почему тебя преследуют… тебе стало бы легче… Так всегда бывает, когда с кем-нибудь говоришь.

— Чушь, — отрезал Айвэн.

— А ты проверь, — не сдавалась Найви. — Ты ведь ещё не пробовал.

Он развернулся с обречённостью в глазах — будто смотрел не юнец, а старик.

— Зачем тебе это? Даже если я всё расскажу, это ничего не изменит.

— Глупости, — Найви чувствовала, что почти убедила его. — Кое-что я уже поняла из твоего сна. Ты совершил что-то страшное… Но ты этого не хотел, ведь так?

Айвэн переменился в лице, и она осознала свою ошибку: о «вторжении» в его сон напоминать не стоило.

— Что бы я ни совершил, тебя это не касается, — процедил он. — Хочешь, чтобы я с тобой шёл — на здоровье. Но говорить я ничего не обязан!

Найви снова разозлилась:

— Тогда ори по ночам от кошмаров — это проще, чем с людьми разговаривать?

Уязвлённый, он глянул на неё с бессильной злобой и пошёл прочь.

— Надеюсь, тебе встретятся медведь или волки! — крикнула Найви. — С ними ты быстро найдёшь общий язык!

Айвэн почти скрылся за деревьями, и она испугалась, что он и правда уйдёт. Но он вернулся. Найви уже собралась извиниться, как вдруг услышала:

— Я жил в замке, в Фарнайле. Этот замок…

И ей стало ясно, что он и сам хотел всё рассказать. Она лишь сдвинула барьер, мешавший ему это сделать.

…Позже, вспоминая ту ночь, Найви видела его глаза, — а в них были костёр и боль. Когда он закончит, из них польются слёзы. А ещё она запомнит фразу, что прозвучит в конце: «Не предавай себя».