Ответ последовал сразу:
— Граф, неужели вы ждёте, что я стану объясняться из-за чужой болтовни? Мы с вами не в том возрасте и не в том положении, чтобы переживать из-за сплетен.
— И всё же, Уолт, — вновь встрял лорд Грэм (отца Айвэна он звал по имени), — признай, что план под угрозой. Ты ведь не думал, что мы об этом не узнаем?
Магистр усмехнулся:
— Способный так думать стал бы первейшим из глупцов. Твои ловчие узнают всё и везде.
— Вот именно, — сухо подтвердил лорд Грэм.
Айвэн заёрзал — между скульптурой и стеной было тесно. И как назло, жутко хотелось сменить позу.
Заговорил помощник отца — Гарвус Анж:
— Заминка и правда возникла, господа, но уверяю вас, мы всё сделаем в срок. Вам не о чем волноваться.
— О, чудно, — проворчал граф и желчно его передразнил: — Заминка и правда возникла… А вы в курсе, что более неудачного времени для её возникновения найти было нельзя? Дальний Залив копит силы, граф Альви множит свои неуёмные аппетиты, — а у вас, видите ли, возникла заминка!..
Айвэн отложил это в памяти (граф Альви, Дальний Залив), но обдумывать не стал — разговор-то продолжался. И говорил теперь лорд Грэм:
— Уолт, скажи прямо — ты медлишь из-за случая с Дженгом? Если так, то я не понимаю — мы ведь использовали нэрцеров уже не раз… Ты сам уверял, что всё пройдёт гладко!
При упоминании нэрцеров Айвэн вздрогнул.
Это слово он уже слышал — его как-то бросил один из толкователей, и отец так посмотрел на него, что тот побледнел. Лишь слепой бы не понял: магистр не хочет, чтобы слово это произносили при сыне. Тем же вечером Айвэн спросил отца, что оно означает, и в ответ получил тот же взгляд. А утром все наставники как с ума посходили — Дэрго забросал его уравнениями, Хонс заставил стрелять из арбалета, пока не заболели руки, а Грей погнал к озеру и велел плавать вдвое дольше обычного. И Айвэн не сомневался — всё для того, чтобы у него не осталось ни одной свободной минуты.
А про «случай с Дженгом» в замке знали все — так звали айрина, который тут жил; он поселился в Фарнайле, когда Айвэну было лет шесть. Дженг всегда ходил хмурый, ни с кем не говорил и не отвечал на вопросы. А месяц назад с ним случилась беда — он упал с дозорной башни. Говорили, что случайно, но Айвэн почему-то был уверен: молчун Дженг покончил с собой.
Последовала пауза, а потом отец ответил:
— Смерть айрина нас и впрямь задержала. Но нэрцеров давно приручили, так что свою задачу он выполнил.
— То есть мы можем нанести удар? — уточнил лорд Грэм.
При слове «удар» Айвэн прирос к полу. За этим словом стояло что-то серьёзное.
— Ну конечно же можем… — начал было Анж, но отец перебил его:
— Господа, а вы хорошо подумали? Давайте начистоту — я помогал вам не по доброй воле… да я бы и не помогал, если бы не знал, что на моё место найдётся сотня желающих: отказался бы я, на вас работал бы другой. Но все эти годы меня не покидала надежда, что мы действуем во благо — ради защиты королевства…
— Так ради этого, уважаемый магистр, мы и действуем, — прервал его граф. — Или вы забыли, что восточные герцоги во все глаза глядят в сторону Нардора? А Нардору только и надо, чтобы мы дали слабину. Если Альви вздумает бунтовать…
— Он пока что не вздумал, — заметил магистр.
— Вздумает, не сомневайтесь! Люди Альви не зря ошиваются на востоке. Мы рискуем получить сразу два мятежа: один — по ту сторону Ветряного кряжа, другой — по эту сторону Восточных гор. Чем, по-вашему, всё закончится?
— Политика — не мой конёк, — сухо ответил магистр.
— Сказать такое легче всего… Уж простите, магистр Гилмор, но вы говорите как человек, не желающий брать на себя ответственность!
— За оборванные жизни? Вы правы, граф — такая ответственность мне ни к чему.
После новой паузы слово взял лорд Грэм:
— Уолт, ты никогда не задумывался о пользе страха? В балладах воспевают любовь, а страх незаслуженно забыт — хотя именно он наш главный союзник. Страх заставляет нас быстро соображать. Страх бережёт нас от безрассудства. Страх обуздывает нашу натуру — кто-то не украдёт, потому что он не вор, а кто-то — лишь из-за страха виселицы. Страх — это верный рыцарь на службе цивилизации.
— И к чему ты это сказал? — осведомился магистр.
— А ты не понял? Только страх сейчас способен спасти нас… Ничто не объединит лучше, чем страх перед врагом, а враг у нас есть… Осталось лишь использовать его, поразив сразу две цели: усмирить заговорщиков и объединить страну. И не притворяйся, что твоя совесть чиста — или ты можешь спокойно спать по ночам?
— Нет, — тихо ответил магистр. — Не могу.
Айвэн растерялся: отец никогда не говорил так… обречённо.
Эта растерянность чуть не стоила ему разоблачения: шевельнувшись, Айвэн задел ногой стену. Ему показалось, что голос отца дрогнул (тот опять заспорил с графом), но уже в следующий миг магистр сказал прежним тоном:
— Что ж, господа — считайте, я вас услышал. Мы сделали почти всё, что должны были, и как только закончим, вы об этом узнаете.
— Разумеется, Уолт, — согласился лорд Грэм. — Как ты верно подметил, мои ловчие узнают всё и везде.
В гнетущей тишине все встали из-за стола; к удивлению Айвэна, беседа была короткой. Граф сдержанно попрощался с отцом, а лорд Грэм на пороге произнёс нечто странное (хотя смысл его слов Айвэн скоро поймёт):
— И помни, Уолт — у тебя есть живая причина помогать нам. Полагаю, она весомей твоих сомнений.
Отец с ними не вышел — провожать графа с Грэмом ушёл Анж.
Подойдя к окну, магистр раздвинул портьеры. В комнату ворвался свет.
Айвэн робко выглянул из укрытия.
Солнце осветило фигуру отца — сутулую на фоне мрачного гобелена. Айвэн, глядя на него, внезапно ощутил тоску.
Магистр развернулся и пошёл к выходу, но у порога остановился и, не оглядываясь, сказал:
— Дверь я запирать не буду… досчитай до ста, потом выходи.
Затем он ушёл, а его сын с отвисшей челюстью остался сидеть на полу.
Остаток дня Айвэн размышлял над услышанным.
Он понимал, что разговор в Дискуссионном зале был не просто беседой; лорд Грэм и граф Норб давили на отца, чтобы тот что-то сделал — что-то, связанное с нэрцерами и погибшим недавно Дженгом. Что-то, чего отец делать не хотел.
И Гарвус Анж — его ближайший помощник — явно занял их сторону. Провожая Грэма с