– Разберемся. А конверт?
– Там же, – полицейский снова указал на урну.
Седой вновь кивнул головой и «молодой» снова сиганул к урне, откуда вернулся со смятым конвертом. На этот раз он его держал не в руке, а в носовом платке, явно подражая шефу. Высокий недовольно покосился на него, брезгливо вернул платок и, развернув смятый конверт, достал нашу анонимку. Прочитав текст, он поморщился:
– Чушь какая-то дилетантская.
Молодой и рыжий склонились над запиской и только кивнули головами, соглашаясь с шефом. Рыжий здоровый мужик в легкой ветровке и в очках произнес при этом:
– С непрофессионалами всегда трудно. Ох и помучаемся мы, как тогда с…
Он не договорил. Шеф его оборвал:
– Глебыч! Ты бы лучше помолчал.
Он оглянулся по сторонам. Рядом стоял бритоголовый и внимательно следил за тем, что делала троица. Высокий сунул ему под нос удостоверение:
– Полковник Мирзоян, – представился он. – Почему здесь шляется стадо слонов?
Бритый все понял и крикнул:
– Внимание! Немедленно всем покинуть место происшествия.
Мне на плечо легла чья-то рука. Я оглянулся. Это был полицейский из оцепления.
– Извините, а вы кто? – уважительно поинтересовался он.
– Что здесь произошло? – вопросом на вопрос переспросил я, изображая из себя зеваку.
– Попрошу покинуть место преступления! – вежливо предложил полицейский, указывая на ленточку ограждения.
Я не стал спорить и ретировался домой.
Когда я вернулся, то обнаружил Фая на кухне. Натянув на руки латексные перчатки, он курочил саквояж.
– Смотри, босс! Здесь еще одно дно. А под ним паспорта.
На полу валялись российские паспорта. Я тоже натянул перчатки и взял один из документов в руки.
– Хамхоев Тимур Исаевич, – прочитал я вслух. – Тысяча девятьсот семьдесят первого года рождения.
С фото на меня смотрела наглая бородатая рожа со шрамом на носу.
Паспортов было десять штук. Во всех документах значились только тюркские и кавказские фамилии, носителями которых являлись сплошь молодые мужчины. Исключение составлял Хамхоев, годившийся по возрасту в отцы всем остальным.
– Да уж! Очевидно, что банда не маленькая. И дело серьезное. Ну, ничего, ФСБ уже ознакомилось с нашей запиской.
И я рассказал товарищу обо всем, что увидел.
Фай немного успокоился. В это время зазвонила «Нокия». Опять этот упырь звонит. Я взял телефон в руки:
– Не звони мне больше! Убью! – привычно выпалил я в трубку.
– А я убью тебя, твою маму, твою жену, твоих детей и друзей. Их головы я буду показывать на камеру с криком «Аллах Акбар»!
Надо было сразу отключаться, чтобы не выслушивать его угрозы. Я понимал, что они пока не наполнены конкретикой. Но стоит нам с Фаем оступиться, и тогда даже самый жуткий сон вполне может стать реальностью. Впрочем, ФСБ уже получила от нас первую весточку. С другой стороны – на дворе уже тридцатое мая. Совсем скоро в город начнут съезжаться первые болельщики мундиаля. Надо как-то срочно сливать этих упырей из саквояжа нашим доблестным спецслужбам. Вот только как?
– Тебе чего надо? Чтобы я вернул твою сумку с телефонами и паспортами?
– И деньги верни! Все! Иначе…
– Какие деньги? Мы нашли портфель без денег.
– Где нашли?
Вот ведь хитрый! Все хочет знать.
– В Питере. Там не было никаких денег. Наверное, курьер их забрал, выкинул в кусты твой портфель и теперь тискает француженок на Лазурном берегу.
– Э-э-э! Не говори мне свои глупости. Ахмет не мог так поступить. Верни мне все, и ты умрешь легко.
– Ты дебил? Я прямо сейчас пойду и отдам саквояж фээсбешникам. И гори ты синим пламенем со своими угрозами.
И я бросил трубку.
Фай внимательно на меня смотрел. Продолжал смотреть.
– Чего? Чего смотришь?
– Там были деньги?
– Были! Они и теперь есть.
– Нормально, – Фай смотрел на меня с явным разочарованием. – Я думал, что мы за правду здесь сражаемся. А ты за деньги? Спасибо, напарник.
– Цыть! – прикрикнул я, понимая, что развеять недоверие со стороны товарища достаточно трудно. – Деньги были! Двести сорок тысяч евро. И не говорил я про них только потому, что их пока нельзя трогать.
– Это почему?
– По кочану! Вдруг придется их отдавать ФСБ? Да и засветиться с этими деньгами сейчас – самое плевое дело. Мы их поделим потом. Когда все кончится и успокоится.
– Как поделим?
– По-честному!
– Может, лучше поровну?
– Хорошо. Поровну.
– Посмотреть на них, хотя бы можно?
– Можно.
И я показал Фаю пакет с деньгами. Он явно взбодрился после этого. А кто бы ни взбодрился? Телефон вновь зазвонил.
– Хорошо, – протянул противный голос террориста, – можешь оставить эти деньги себе. Но сумку со всем барахлом верни мне прямо сегодня.
Хитрый какой. Я понял, что он решил меня заманить, забрать сумку, а деньги из меня вытрясти уже потом.
– Никаких денег там не было! Поэтому, какой мне смысл тебе помогать? Чтобы ты моих детей взорвал в метро?
– Верни сумку, гяур! Или я твои кишки намотаю на шею твоей жены.
– Хы! И тогда зачем мне к тебе переться? Смысл? Лучше я пойду в ФСБ. Они тебе промоют твою пустую баранью голову.
– Ы-ы-ы! – промычал в трубку террорист. – Чего ты хочешь?
– Десять тысяч долларов мелкими купюрами, – изобразил я из себя простачка.
– Хорошо, – сразу согласился голос на другом конце линии.
Я тут же выключил телефон и вытащил из него симку.
Фай недоуменно смотрел на меня:
– Это чего? Всего десять тысяч? Почему не пятьсот?
– Дурак, что ли? Он и десять не принесет. Ему нас заманить надо на встречу. Мы никаких денег от них не получим. Не надейся.
– А-а-а, – понимающе протянул мой напарник. – Босс, умный. Молодец. Зачем тогда вообще денег просил? Мы поедем на встречу?
– Болван, что ли? – махнул я на него безнадежно рукой. – Мне надо этих уродов свести с ментами. И свести аккуратно. Не засветившись самому. Должен же я был нарисовать собственный интерес. Десять тысяч может попросить только недалекий человек, обуреваемый своими сиюминутными потребностями. Пусть экстремисты так про нас и думают. Может мы бомжики, нашедшие сумку в кустах, для которых десять тысяч, что для тебя десять миллионов.
Фай согласно тряхнул головой:
– И что мы сейчас будем делать?
– Не знаю! Не знаю!
Мы весь день маялись, строя планы операции. Но все варианты получались явно небезукоризненными. Либо мы сами могли засветиться, либо при этом могли пострадать невинные люди. Так и не найдя решения, обсуждение было отложено на утро.
Уходя, Фай поинтересовался:
– Босс! Нас точно не поймают и не убьют?
– Не поймают. Но только в том случае, если ты от своих дредов избавишься, – с серьезным видом пошутил я.
– И что такого примечательного в моих дредах?
– Что? Их уже никто не носит. Тебя сразу вычислят.
– Да, ла-адно, – с сомнением протянул последователь Боба Марли, – многие носят. Только я несколько человек знаю.
– Не несколько, а всех питерских «дредноутов». И они тебя знают. На этом и спалишься.
Он гордо мотнул своими косичками и переступил порог моей квартиры.
Глава пятая
Попытка «намба фри»
Тридцать первое мая 2018 года. Четверг
До старта Чемпионата мира