– Привет, Ленусик, – громко поприветствовал ее я, – куда спешим?
– Ага, приветик, – ответила она, – куда вы спешите, не знаю, а я по делам в Инкомбанк.
– И что же у тебя за дела там в этом Инкомбанке, если не секрет?
– Не секрет, проверять отчетность по вкладам буду – я же в Центробанке теперь работаю, в отделе контроля комбанков, ага…
Сказать, что я был убит, это ничего не сказать – уничтожен я был, растоптан в грязь и растерт в пыль. Мозгов, если честно, у Леночки немного было, всё видимо в красоту ушло – и вот таких людей в Центральные Центробанки берут, а меня, такого умного и сообразительного нет.
– Давай я тебя провожу до этого… до Инкома… Виталик, займи там пока очередь, я ненадолго, – и я взял Лену под локоть и повел дальше по Пискунова. Все-таки удивительно красивая деваха, ей… ну то есть теперь уже нам… вслед оборачивался каждый второй половозрелый мужчина.
– Слушай, – тараторил я тем временем, – а вам там в ЦБ не нужен специалист на все руки, и компьютерщик, и программист, и с интернетом на ты? Я знаю одного такого.
– Мне очень жаль, Лёнчик, но эти места у нас давно все заняты, – спокойно отвечала она, – хотя стой… недавно я была с проверкой в одном банчке, на Калининском поселке, ты вроде там где-то живешь, так мне в этом банчке обмолвились, что им нужен компьютерщик, причем срочно… причем хороший…
– Ленусик, – прижал я к груди обе руки, – если дашь мне контактный телефончик этого банчка, буду благодарен тебе по гроб своей жизни.
– Окей, – ответила она, – я подумаю.
Побежал догонять Виталика, а то очередь пройдет, стой там второй раз-то. По дороге на площади Сусанина прицепились ребятишки из Белого Братства, да, в белых балахончиках, переделанных из обычных простыней.
– Ты знаешь, брат, – сказали они, – что грядет ужос, мрак и апокалипсис?
– Я в курсах, ребята, – ответил я, чтобы отвязаться.
Но отвязаться не удалось… ну не могу я вот так взять и послать людей, если у них ко мне дело есть. Постоял и послушал про ужос с мраком, скоро это совсем будет по их мнению, в ноябре, и спасется только тот, кто встанет под их знамена… балахоны в смысле… рядом с реинкарнацией Спасителя, кою зовут Мария-Дэви-Христос, да. Ну пообещал подумать, взял брошюрку с основными бело-братскими тезисами, да и почесал далее в Кремль.
А там наша очередь уже подходит, удачно это я попал – взял салатик Цезарь, солянку и картошку с отбивной, в 150 р уложился и ладно. Пока ели, продолжал инструктаж Виталика.
– Провод этот телефонный режешь пополам, зачищаешь концы и в параллель с телефонной лапшой зажимаешь… осторожнее, там все рвется и ломается на счет раз-два… ключи с паролями обязательно под роспись надо отдать и еще подписать акт выполненных работ, это обязательное условие, без него выход тебе не засчитаем. И с установкой нашей программули тоже есть некоторые нюансы…
Ну и так далее… когда вернулись в наш НИИ, я продолжил свои мучения с рентгеновским аппаратом, ничего там не получалось – стол с образцом вертелся как угодно, но только не в нужном темпе и не в нужную сторону. Добил я эту заразу уже в шестом часу вечера, а тут звоночек, значит, по внутреннему. Профорг наш звонит, Толяном его звать, а по фамилии его сроду никто не называл.
– Привет, Лёня, как жизнь?
– Жизнь, – отвечаю, – легка, как мечты моряка. Чо хотел-то?
– Тут нам, понимаешь, из городских профсоюзов два билета скинули на спектакль, никто не берет, может ты возьмешь? Сегодня вечером спектакль.
– А что за театр, куда идти?
– Московский академический… да, тот самый, с Ефимовым который, а идти в ваш Калининский ДК… они на пароходе по Волге плавают и по дороге в каждом, значит, городе концерты дают, вот до нас очередь дошла, значит…
– Сам-то чего не сходишь?
– Да не до спектаклей мне сейчас, жена с тещей болеют, да и денег-то лишних нет…
– Подожди, я сейчас к тебе подойду.
Подошел – профком у нас был в старом двухэтажном корпусе во дворе, дореволюционной постройки, который остался неснесенным по неустановленной причине. Толян сидел за столом в углу и ковырялся в куче бумажек.
– Программка-то какая есть с этого спектакля?
– Вот все, что дали, – и он протянул мне мутную распечатку с матричного принтера.
Из нее следовало, что спектакль называется «Борис Годунов», автор текста Александр Пушкин, режиссер Олег Ефимов, а в главных ролях Иннокентий, друзья мои, Костюковский, Елена Прошкина, Георгий Буркалов, Олег Табачников и Андрей Горьков. Созвездие блин какое-то. И все это в пяти минутах ходьбы от моего дома. И стоит всего по тыще за штуку. Взял не глядя.
Посмотрел на часы – однако ж начало-то спектакля через полтора часа, а мне надо еще до дому доехать и кого-нибудь себе в пару подобрать. Подумал полминуты, потом махнул рукой и начал набирать рабочий телефон соседки Оксаночки, она мне его дала, когда мы в ментуре сидели. Оксана вот на удивление оказалась на месте, выслушала мое предложение и на удивление быстро сказала «Ага». Договорились встретиться перед входом в ДК за полчаса до начала.
Оксана как ни странно не опоздала… ну почти не опоздала, всего на десять минут, а это, как известно, не считается. Раздеваться не надо было, июль же на дворе, прошли сразу в зал, места у нас королевские были, восьмой ряд по центру. Народ собрался разный, были и расфуфыренные дамы в меховых манто (в июле-то!), были и простые работяги с Машзавода. До начала накоротке переговорил с Оксаной на предмет ее текущей жизни, ничего, впрочем, нового для себя не узнал. А потом началось оно самое… к нам ведь в провинцию как столичные коллективы едут? Либо чтоб денег по-быстрому насшибать, либо чтобы галочку в отчете поставить. В обоих этих вариантах приезжает обычно второй-третий состав и играют они не напрягаясь, халтурят, если прямо сказать. Но тут все было не так…
Борис, значит, Годунов это и был сам Олег Николаевич Ефимов, Гришкой-самозванцем оказался его сынуля, малоизвестный еще в начале 90-х Миша Ефимов, Марина Мнишек – Прошкина, Шуйский – Костюковский, старец Пимен – Табачников, ну а Горьков с Буркаловым сыграли двух монахов в трактире на литовской границе. Супер… и даже чуть выше, 6 звезд по гостиничному каталогу. Оксана тоже сидела слегка придавленная количеством вип-личностей прямо у нее перед глазами.
В антракте вышли на улицу, в буфет Оксана не захотела – глядь, а