– У тебя ручка есть? – быстро спросил я у Оксаны, – давай скорее.
Подошел к ним, протянул программку с ручкой и попросил автограф – Буркалов ничего не сказал, но и подписываться не стал, а Горьков взял ручку и вывел нетвердой рукой что-то вроде детской загогулины. Понимаю, нагрузились в буфете – во втором же акте им играть не надо, монахи же всё уже высказали на литовской границе…
А когда спектакль закончился и мы с Оксаной пошли домой, обогнув ДК по дуге, то я чуть не споткнулся о валяющегося на дорожке мужика.
– Вот ведь пьянь какая, – с возмущением сказала Оксана, она тоже чуть не споткнулась о него.
– Ты подожди ярлыки вешать, может человеку просто плохо стало, – ответил я и перевернул его лицом вверх. Это оказался в жопу пьяный артист академического театра и звезда советского и российского киноАндрей Горьков, вот такие пироги…
– Ты подумал то же самое, что и я? – удивленно спросила Оксана.
– Ну да, скорее всего, – ответил я, – разглядывая грязную физиономию артиста, – я подумал, что это Горьков, раз, и что же нам теперь с ним делать, два…
– Надо его в ДК отвести… оттащить точнее, идти он походу не сможет…
– У меня другое предложение – отсюда до нашего дома ближе, чем до ДК, давай его туда оттащим, а когда он проспится, сдадим с рук на руки в театр. Будет такое приключение, почти новогоднее…
Оксана подумала с полминуты, потом согласилась, и мы с грехом пополам поставили Горькова на ноги, обхватили с обеих сторон и так вот потащились через трамвайную линию к нашему подъезду. Андрей по дороге запинался за каждую кочку и вдобавок постоянно мычал что-то невразумительное, но до квартиры как-то сумел дойти. Там я стащил с него ботинки и штаны, рубашку с джемпером оставил, ладно, и уложил на диван в дальней комнате. Он немедленно захрапел.
– Ну и дальше чего? – спросила Оксана.
– Слушай, ну если уж у нас такая ночь приключений случилась, давай все по сценарию прокатим – ты будешь Надей, я Ипполитом, а это вот Женя из Москвы прилетел, пьяный вдрабадан.
– А у нас тут 3-я улица Строителей, дом 25, квартира 12, - подхватила Оксана. – Выходи на лестницу и звони в дверь. – И она выпроводила меня из квартиры.
Позвонил, чо.
– Здравствуй, дорогая Наденька, вот тебе подарок, – и я сунул ей в руку пакет презервативов Sico, больше у меня в карманах ничего не было.
Оксана на секунду смешалась, но быстро въехала в ситуацию.
– Привет, Ипполит, какой у тебя необычный подарок. У меня тоже для тебя кое-что есть, но оно в комнате.
– Да что ты говоришь? Показывай скорее, я так волнуюсь!
Она провела меня за руку в большую комнату и собралась открыть дверь в маленькую, где Горьков лежал, но не успела – я по дороге обнял её и начал целовать, подталкивая к диванчику в углу.
– Ты чо делаешь? – возмутилась она, – это не по сценарию!
– Зато по смыслу очень вписывается, – отвечал я, лихорадочно нащупывая молнию на ее платье. – Уж приключаться, так по полной программе – потом будет что вспомнить. Дай-ка сюда эти Сики…
* * *Через полчаса Оксаночка сказала, лежа у меня на груди:
– Спасибо, Лёнчик, я этот день никогда не забуду, прямо как в сказке побывала…
– Держись за меня, тогда я тебе эту сказку на регулярную основу поставлю, – ответил я.
– Но мне домой бы надо, мать волноваться будет.
– Окей, Оксаночка, тебе тоже за все спасибо… утром приходи, вместе поведем артиста до дому, ну или повезем, как получится. Сказка мастгоу он, как сейчас принято говорить в среде продвинутых юзеров.
– Хорошо, – ответила она, быстренько собралась и упорхнула из квартиры.
Горьков проснулся где-то в восемь с копейками, долго таращился на детали обстановки, потом спросил:
– Где я, а?
– Как где, – спокойно ответил я, – на полу в Ленинграде конечно… шутка, на диване в Старгороде ты. Мы с Оксаной вчера подобрали тебя возле нашего дома и положили на диван, чтобы ты выспался.
– С какой Оксаной? – спросил ничего не соображающий артист.
– Щас увидишь… – и я сходил на соседний этаж и вызвал Оксану. – Вот, нравится?
– Ну ничего так… – ответил Горьков, еле ворочая языком.
– Кофе будешь? – спросил я, доставая из заначки банку Пеле.
Быстро выпили кофе на кухне, Оксана, как смогла, привела в порядок одежду артиста, спросили, куда ж его везти-то, оказалось на пароход возле Речного вокзала, они как приехали, так и живут все на нем. Пришлось машину ловить – за пятихатку довезли нас до набережной на разбитой сиреневой девятке, сдали его на руки дежурному, он возле сходней стоял. А артист на прощание, прикиньте, даже спасибо не сказал… да и хрен с ним, пусть катится обратно из Ленинграда в Москву.
Оксана вышла по дороге, работа у нее как раз там была, ну а я пешочком прогулялся от Речного до своего родного НИИ, а на входе меня опять сюрприз поджидал… что-то это нехорошей традицией становится, третий раз за три дня, подумал я… на парапете крыльца сидели и курили, поминутно сплевывая на пол, два бравых ворошиловских бойца, друзья мои, тупой Башка и более умный Бакс. Увидели меня, одновременно как-то нехорошо ухмыльнулись и поднялись с парапета, значит, мне навстречу. Здорово, родные, век бы вас не видеть, уродов, подумал я.
– Ну чо, фраерок, пошли побазланим, – сказал тупой.
Конечно пошли,
