– Не знаю. Послушай, Харитон, эта икона – настоящее чудо. Будет просто великолепно, если тебе удастся отыскать ее. Образ везде значится как утраченный, но если есть хоть малейшая зацепка, ты просто обязан использовать этот шанс. Икона исцеляет детей. Представляешь? Это список с той знаменитой Казанской, которую на пепелище обрела девочка. Вот, кстати, тоже ребенок. Видишь, как все взаимосвязано. И первоначальный образ явился девочке, и список с него прославился именно исцелением детей. Вот, возьми, я тут тебе перекинула на флешку и отксерила кое-что. Возьми, посмотришь. Здесь даже есть реальные документы из архивов. Я попросила девочек знакомых, он нашли для меня.
– Глашута, ты – звезда!
С размаху чмокнув оторопевшую девушку в щеку, «угрюмый копатель» сгреб в охапку бумаги, сунул в карман флешку и вновь обратился к приятелю:
– Что ж, на ближайшие три часа фронт работ для меня обеспечен. Бывай, Игорек. Оставляю альма-матер на твое попечение. Береги Глашу, она – наше национальное достояние. А я покину вас ненадолго. Хочется побыть в покое, сосредоточиться на реальных документах и девочках из архива.
* * *Харитон Хабаров, несколько лет назад закончивший истфак МГУ, посвятил свою жизнь поискам древних реликвий. Как это произошло, он и сам не смог бы объяснить. Со школьных лет испытывая неподдельный интерес к предмету под названием «история», он успешно продолжил обучение в университете и, начав с теории, вскоре открыл для себя, как интересна может быть практика.
Побывав на раскопках, отыскав несколько уникальных раритетов времен татаро-монгольского ига и навестив египетские пирамиды, он начал писать диссертацию, с целью систематизировать имевшиеся у него материалы. Но поиск артефактов из прошлого оказался занятием настолько увлекательным, что диссертация вскоре отошла на второй план. Максимум, на что хватало терпения Харитона по возвращении из очередного путешествия во времени, это на статью для одного из многочисленных периодических изданий, с которыми он сотрудничал. Статьи эти шли нарасхват, ибо главные редакторы журналов давно и хорошо знали, что материалы, которые привозит Хабаров, всегда новые, оригинальные, достоверные и уникальные.
Эта способность находить самые неожиданные вещи в самых неожиданных местах вскоре стала известна, и к Харитону начали обращаться коллекционеры и прочие лица, желающие получить заветную вещицу из глубины времен. Занятие это оказалось еще и довольно выгодным.
Вскоре дипломированный историк с удивлением осознал, что, несмотря на элитное образование и солидный запас знаний, профессия его называется сомнительным и не очень понятным словом «диггер».
Но и университетских связей Харитон не терял. Многие из его однокурсников остались преподавать, многим он добывал артефакты для научных работ. Такое взаимовыгодное сотрудничество цвело и крепло, духовно и материально обогащая обе стороны.
Вот и в этот раз бывший однокурсник Игорь Бабушкин, из студентов успешно перекочевавший в преподаватели, вывел его на очередного «клиента».
В поисках материала для своей монографии об иконах он познакомился с неким коллекционером, собиравшим списки с чудотворных раритетов. В особенности ценными были для этого человека экземпляры, которые прославились чудотворением. Именно такую икону он и разыскивал сейчас.
Расспросив об этом подробнее, Бабушкин понял, что здесь есть интересная работа для его друга, и в результате его «наводки» вскоре состоялась встреча «пана» и диггера.
Выслушав историю, которую рассказал ему потенциальный заказчик, Харитон уяснил для себя только одно – для того, чтобы начинать поиски, информации катастрофически мало. Но тема заинтересовала его и, прежде чем произнести окончательное и бесповоротное «нет», он решил сам попытаться найти более подробные сведения.
Первым адресом, куда обращался Харитон в подобных затруднительных случаях, был родной университет. Великолепная библиотека и компетентный преподавательский состав, многих представителей которого он знал лично, были той благодатной нивой, где можно было пожинать информацию практически из всех областей знания. Харитон и пожинал, с тем большим удобством, что в библиотеке работала бывшая однокурсница.
Аглая Смолянинова, романтичная и трогательно-отзывчивая, всегда готова была прийти на помощь. Отыскивая очередные редкие и эксклюзивные данные, она сама увлекалась процессом, а увлекшись, «вылавливала» нужные сведения с таким энтузиазмом, как будто все это нужно было не кому-то, а ей самой.
Харитон знал эту особенность девушки и бессовестно эксплуатировал ее в личных целях. Уверенный, что если на заданную тему во вселенской базе данных имеется хоть полстроки, Аглая обязательно их добудет, он как бы мимоходом просил «поискать» и, явившись через несколько дней, находил исчерпывающую подборку данных.
На сей раз ему, как обычно, не пришлось разочаровываться.
Достав из бардачка нетбук и открыв флешку, Харитон увидел, что Аглая снова не подвела. Первый же файл содержал подробнейшую информацию о городе Кащееве, что под Смоленском, куда предстояло ему отправиться на поиски иконы. Помимо современных данных, Аглае удалось отыскать сведения и об истории возникновения городка. Читая эти материалы, Харитон видел, что теперь у него в руках реальная ниточка, которая может привести к цели.
В середине 19-го века город Кащеев существовал в виде небольшой деревушки под названием Кащеевка, которую из сотен таких же выделял расположенный неподалеку мужской монастырь. В материалах не было ни фотографий, ни рисунков с его изображением, но описание давалось очень четкое и подробное. Читая, Харитон как бы видел внутренний двор, хозяйственные постройки, монастырский храм и общежитие, ясно представлял их расположение в соотношении между собой.
Кроме этого, он узнал, что на некотором расстоянии от монастыря, в лесу, находились отдельные кельи, в которых жили отшельники.
Леса окружали деревню Кащеевку со всех сторон. Сам монастырь стоял в лесной чаще, и тот, кто хотел удалиться от мира, находил здесь желанное уединение.
Когда монахи покидали мир в буквальном смысле, усопших не хоронили вместе с мирянами, а погребали в пещерах, находившихся под монастырем.
Об этой своеобразной усыпальнице несколько дней назад при встрече с Харитоном упоминал и заказчик.
– Пещеры – это нечто вроде кротовой норы, вырытой под монастырем, – рассказывал он. – В тех краях – глинистые почвы, и чтобы земля не обвалилась и не осыпалась, своды и стены просто обжигали, как обжигают кирпич. За счет этого достигалась прочность. Когда кто-то из братии умирал, в стене делали нишу, помещали в нее тело и замуровывали, вновь выравнивая поверхность. На этом месте ставили крестик – выцарапывали на глине. Потом участок вновь обжигали, и таким образом место захоронения представлялось лишь частью стены. Непосвященным и посторонним незачем было знать, что здесь лежит человек. Там, наверное, все стены сплошь изрисованы этими крестиками. Только вот под каким из них икона? Это предстоит выяснить вам, Харитон.
– Икону тоже «захоронили»?
– Да, но только гораздо позже. Осенью 1917-го перед самой революцией. «Целительница» была главной святыней этой обители, и настоятель монастыря, обеспокоенный разными тревожными слухами, решил укрыть