видом покрутил головой Котов. – Ты пойми, чудак-человек, в армии нет ситуации и исключений из правил. В армии есть приказ или отмена приказа. И пока приказ не отменен, подчиненный должен его выполнить во что бы то ни стало. И та армия лучшая на этом свете, в которой приказы выполняются безропотно и не задумываясь. Понял?

– То есть, если бы я уехал, – упрямо стал выяснять Зимин, – снайпер положил бы половину сирийских солдат, что нас сопровождали, а в итоге его все равно бы застрелили. Результат был бы тот же, но цена…

– Тяжело с тобой, – улыбнулся Котов. – Хорошо, что ты не на сто процентов мой подчиненный, а лишь прикомандированный. Думаешь, уел меня, да? А теперь посмотри на ситуацию с другой стороны. А если бы ты сделал все то же самое, как и сейчас, но в засаде оказался бы не один неопытный снайпер, а взвод стрелков с парой пулеметов? Может, один из пулеметов был бы крупнокалиберный. Да еще парочка «Шмелей» у них при себе нашлась бы. И сидели бы они не в пятистах, а в ста метрах от дороги. «Шмель» бьет на двести метров, ты по газам дал и за минуту, пока они прицеливались и ловили тебя в своих диоптрах, вышел бы из зоны поражения, спас бы Марину, медикаменты и машину. А заодно сообщил бы о происшествии. Потому что мы бы все тут погибли. Тебе просто повезло, что результат такой, а не другой.

– Вот так, мальчик, – возникла из-за машины Марина и провела пальчиком по носу Зимина.

– Товарищ сержант медицинской службы! – нахмурился Котов, с трудом сдерживая улыбку.

Западная часть провинции Хама. Поселок Эн-Нахия

Встречало русских спецназовцев и машину сопровождения почти все командование сирийского батальона, включая и самого командира с трубкой спутниковой связи в руке. Котов удивленно посмотрел по сторонам, покосился на свой конвой, солдаты которого опустили борт машины и ждали офицера штаба для осмотра тела.

– Котов, черт, что там случилось? – взорвалась трубка взволнованным голосом Сидорина.

– Нормально все, товарищ полковник, – постарался отвечать спокойным голосом спецназовец. – Какой-то дикий снайпер засел в стороне от дороги. Потерь нет, ущерб материальной части минимальный.

– Да плевал я на материальную часть! Что за засада такая? Он что, один был?

– Да, Михаил Николаевич, – понизил голос Котов. – Сам удивился. Шальной какой-то. А может, на почве фанатизма «крыша поехала», вот и ринулся на подвиги. Жаль, допросить нельзя.

– Что, одного живьем взять не смогли? Удивляюсь тебе, Борис!

Последние две фразы прозвучали из уст Сидорина довольно едко. Котов поморщился. Что делать, всегда вина ложилась на его плечи. И сегодня виноват был не Зимин, а сам капитан. Вот уже три месяца как переводчик прикомандирован к группе Котова, а командир до сих пор не удосужился объяснить офицеру, что такое воинская дисциплина, что такое в армии приказ. Не будешь же ссылаться на то, что у тебя лейтенант неумеха. Да и не собирался Котов отпираться, не привык перекладывать вину на чужие плечи.

– Товарищ полковник, – попытался вставить капитан, – снайпер работал с расстояния в пятьсот метров. Естественно, чтобы подойти к его «лежке», пришлось прижимать его огнем, во избежание потерь личного состава. Шальная пуля. Никто не гарантирован от такого…

– Любите вы ссылаться на случайности, – проворчал Сидорин, постепенно остывая. – Что он там делал, Котов? Вот вопрос!

– Ну да… – не очень уверенно пробормотал спецназовец. – Как бы в нескольких километрах от нашей авиабазы – это нетривиально.

– Смертник? Может, там около дороги фугас заложен? Ты местность осмотрел?

– Если честно, я не придал значения, товарищ полковник. Ну мало ли их шатается по стране. И группами, и по одному. Вокзалы взрывают, машины. А этот винтовку раздобыл и ни разу не попал. Фанатик. На вид ему лет двадцать-тридцать, после попадания пули из «калаша» в голову точнее определить трудно. Винтовка у него «СВД», но в таком состоянии, что я удивляюсь, как он вообще из нее в машину попал. Тут сейчас местные займутся телом, может, установят какую-то принадлежность.

– Я знаю, мне звонили уже, – проворчал полковник. – Ладно, занимайся пленным. После допроса сообщи факты и свои соображения. У меня все.

Котов жестом подозвал молодого сирийского офицера и вернул ему аппарат спутниковой связи. Где-то совсем рядом вдруг начали ожесточенно стрелять. Он повернулся лицом в сторону окраины поселка, и опыт сразу подсказал ему, что идет не простая позиционная перестрелка, а кто-то отбивает атаку. С одной стороны – беглый огонь, явно малоприцельный, огонь плотный, на подавление. С другой стороны – короткие, но частые расчетливые очереди. И периодически длинно лупят пулеметы. Видимо, прижимают прорвавшегося противника и отгоняют его снова на линию атаки.

– Олег, спроси у союзника, – кивнул на сирийского офицера капитан, – что у них тут творится?

Зимин задал несколько вопросов сирийцу, и тот повел русских офицеров на окраину поселка, по дороге рассказывая и горячо жестикулируя.

– Батальон активно действовал два дня, – переводил Зимин. – Они очистили почти всю территорию поселка, но к сепаратистам скрытно подошло подкрепление. Сегодня на рассвете они двумя сходящимися ударами отрезали одну роту на невыгодных позициях, и командование поспешило отвести свои подразделения, чтобы те не были уничтожены. Подошедшие силы бандитов очень хорошо вооружены, ночью они сумели занять позиции для атаки и действовали так, как будто очень хорошо знали город. Есть подозрение, что кто-то из местных помогал.

– Знакомая песня, – усмехнулся Котов, идя за сирийским офицером. – Всегда во всем винят шпионов и предателей. Воевать надо лучше и смотреть вперед чуть дальше собственного носа. К ним подкрепление подошло, а командир батальона и не заметил. Противник атаку подготовил и на его рискованные фланги, а он, видите ли, не предвидел такого поворота событий. Где у них пленный?

– Вон в том большом одноэтажном доме, – ответил Зимин. – Там у них командир батальона со штабом, а НП левее, на крыше вон той трехэтажки.

Котова и Зимина провели по коридору в самый конец, где их встретил высокий сириец в зеленом камуфляже без знаков отличия. Он распахнул дверь и пригласил русских офицеров войти. Пленный сидел на стуле в середине комнаты. За столом напротив него у окна сидел офицер и старательно записывал показания. Пленник обернулся на вошедших и смахнул со лба пот. Вид у него был озабоченный, даже немного испуганный. Это было заметно по бегающим глазам и по тому, что этот немолодой человек все время облизывался и вытирал рот пальцами.

Котов прошел к столу и обернулся к пленнику. Невысокий, коренастый, давно небритый, руки хорошие. Не холеные, не ухоженные, руки рабочего человека. Или крестьянина. Мозолистые, с твердыми ногтями и застарелой траурной кромкой грязи под ними. По лицу видно, что не лидер. Исполнитель, возможно, грамотный специалист, хороший помощник, но