Каэл подозревал, что только в историях добро побеждало зло.
Может, в реальности людям приходилось выбирать между тем, чего они хотели, и что все-таки было лучше. Если бы он знал, что лучше, это и сделал бы. Но будущее было мутным, тихим, как море. Его сердце было его шлемом и проводником в темные часы.
В один из таких часов начался рассвет, затмив его выбор оставить друзей позади. Он надеялся, что скоро поймет, правильно ли выбрал.
* * *
Однажды утром поднялся туман, Каэл видел, что они близко к суше. Рулевой вышел из каюты и сонно отогнал его от штурвала.
— Тут опасно, — пробормотал он и направил корабль к деревьям.
Море было между берегами, превратилось в широкую реку. По приказам капитана торговцы вытащили весла на нижней палубе и начали грести. Воды реки текли лениво, но поток все еще замедлял их.
Они плыли час, а берега были далеко друг от друга, словно они были в озере. Но, чем дальше двигался корабль, тем уже становилась река.
Деревья обрамляли воду по бокам. Их стволы были толстыми, а ветви тянулись над рекой, встречались и сплетались на середине. Новые листья затмевали небо, и только обрывки утреннего света проникали сквозь их стену. Хотя деревья были огромными, опаснее всего в них были корни.
Они тянулись из стен грязи у берегов спутанными узлами, которые были не тоньше пояса Каэла. Они выглядывали из мутной воды местами, покрытые мхом.
Каэл следил за корнями, вьющимися среди воды. Он знал, что они не лучше острых камней. Если рулевой будет близко к берегу, то эти узлы вопьются в судно и утащат в мутные глубины.
— Ненавижу это место, — проворчал рулевой. Его костяшки были белыми, он смотрел на деревья. — Оно проклято. Неба нет, слишком тихо. Мы еще не видели порт, а уже настрадались от призрака!
Каэл старался не закатывать глаза. Торговцы днями рассказывали, что их корабль с призраком. Кто-то снимал крышки с бочек, побывал в клетке с курицами. Они порой находили кусочки костей. Но они не винили крыс, как нормальные матросы, а заявляли, что это призрак.
— Лес сдерживает их, — продолжал рулевой. — Когда человек умирает, его дух парит свободно. Но не может парить в лесу. Он запутывается там, — он указал на густые ветви над ними. — Порой они годами пытаются освободиться. Порой, сотни лет. И в это время они населяют царство живых. Ты будешь спать этой ночью в лесу?
— Подумывал об этом, — сказал Каэл, во рту вдруг пересохло.
Рулевой улыбнулся, не разжимая губ.
— Не советую. Но ты услышишь их тогда ночью.
Конечно, Каэла это не радовало.
Он отвел взгляд от деревьев и увидел, что Килэй поднялся с нижней палубы Ее рюкзак валялся на полу, она прижалась к поручню, уткнув голову в ладони.
— Мы уже почти там, слава Судьбе, — пробормотала она, когда Каэл подошел к ней.
Бедная Килэй. Он жалел, что у него не было с собой тоника Амоса. Вкус был гадким, но это успокоило бы ее желудок.
— Откуда ты знаешь, что мы близко?
Она развернулась и прижалась к поручню спиной. Лучики падали на ее лицо и шею, зажигая ее глаза зеленым огнем. Он жалел, когда она закрыла их.
— Гадкие волны перестали раскачивать нас, и я поняла, что мы попали в реку. И если мы в реке, то Оуклофт неподалеку, — пробормотала она хрипло. — И не думай о сказках рулевого. Он просто пытается над тобой пошутить.
Каэл не знал, что она слышала.
— Я об этом не думал.
— О?
— Нет. Я уже забыл.
Она ухмыльнулась, но не ответила.
Они плыли по реке еще около часа, пока берега не стали очень узкими. Каэл напрягся, голоса торговцев стали громче, им оставался последний поворот. И они вырвались.
Поток значительно замедлился, а река расширилась. Берега были далеко друг от друга, не мешали плыть. Каэл представил, что с высоты это напоминало бы комок в теле змеи.
Деревья остались позади, на берегу были домики. Они были низкими, из веток огромных деревьев. Многие выглядели старыми: их стены покрывали лозы, а крыши — ковры мха.
В самой широкой части реки была пристань. Несколько суден уже покачивалось там, их палубы опустошали или наполняли. Несколько торговцев были с морей, на их синих туника была золотая змея.
— Почему у них эмблема герцога Реджинальда? — вслух спросил Каэл.
— Не знаю. Может, это прикрытие. Если новости о смерти герцога еще не дошли до Великого леса, Чосер захотел бы так скрываться, — Килэй смотрела на них мгновение, а потом надела капюшон. — Но… думаю, нам стоит не задерживаться в городе.
Каэл согласился.
Они выбрали долгий путь к горам: по извилистым дорогам Великого леса к проходу, отмеченному как Расщелина короля на его карте. Этот путь был ближе к Срединам, но Каэл не собирался рисковать, снова следуя через Проход Бартоломью.
— Встретимся в лесу за городом, — сказала Килэй, и он рассеянно кивнул.
Они решили, что лучше разделиться, чем идти по Оуклофту вместе. Из всей Пятерки графиня Д’Мер была самой загадочной. У остальных была репутация жестоких и жадных. Они такими и были. Но графиня отличалась.
Она свободно путешествовала по своему региону в карете с горсткой стражей. Она прямо говорила со своими людьми. Она оставалась в гостиницах и часто приглашала за стол обычных людей. Трое торговцев из тех, с кем они плыли, заявляли, что целовали ее руку. Каэл слышал всюду один ответ: графия Д’Мер была простой и прекрасной.
Но у людей была странная привычка пропадать в Великом лесу. Те, кто был против графини, обязательно пропадали, а потом оказывалось, что они умерли от несчастного случая. Не было, конечно, доказательств ее причастности. Многие списывали случаи на плохую удачу или винили в спорах с торговцами. Но Каэл не был в этом уверен.
Он хорошо помнил ледяной взгляд Д’Мер, холодное безразличие, с которым она смотрела, как его бьют. Ее агент, Холтан, часами незаметно преследовал его. Он был очень сильным, и Каэл только из чистой удачи смог избежать в тот раз смерти.
Теперь тело Холтана было сожжено с армией Гилдерика. Графиня могла понять, что с ним стало. Каэл не надеялся, что это пройдет для нее незаметно.
Он ожидал, что ее шпионы будут следить за ним с того момента, как ступил на борт, пока он не скроется в тени гор. Каэл рассчитывал на это. Он хотел, чтобы Д’Мер видела его. Если она будет знать, что он в Великом лесу, то не отправит