Она шагнула к нему.

— Ты даже не посмотришь на меня?

— Мне нужно многого достичь работой, куда больше, чем я получу, глазея на тебя, — сказал он, взгляд двигался по странице. — Надеюсь, ты меня простишь, но я считаю, что эти цифры важнее, чем твоя фигура. За уборку, мадам, и при этом расскажи мне про Мейсона.

Оливию еще не заставляли работать как служанку. Деревянный пол неприятно давил на ее колени, вода в ведре была обжигающе горячей. Но пока она водила тряпкой по грязным местам и возвращала доскам сияние, ее тело начало расслабляться.

Эта грубая работа исцеляла, простота выводила Яд из ее вен. Она ощутила это впервые, когда Гаррон заставил ее снять с лошади седло и вычесать ей гриву: ее сердце перестало колотиться, а ладони — дрожать. Она постепенно успокоилась.

А теперь ритм уборки успокоил ее так же, как и вычесывание.

Гаррон внимательно слушал, пока она рассказывала, что сделала с Мейсоном. Порой он что-то бормотал, перо двигалось по странице. Но почти весь ее рассказ он был тихим.

— Ты не убила его? Управляла собой?

Оливия не могла назвать это управлением. Если бы мольбы Мейсона не повеселили ее, она бы убила его. Но ей нравилось смотреть свысока на того, кто чуть не умер в ее руках, а теперь поправлял воротник и пытался делать вид, что его Смерть не смотрела на него ее глазами.

Но она знала, что Гаррон отругает ее, если она расскажет об этом. Ему нравилось думать, что она менялась к лучшему. И она сказала:

— Да, я смогла управлять этим.

— Хорошо. Очень хорошо. И ты смогла… убедить его подписаться на желания канцлера?

— Я передала документ курьеру в следующей деревне. Тристан получит его через пару недель.

Гаррон рассеянно кивнул. Он поднял голову и даже не посмотрел ниже ее подбородка, зато заметил лиловый синяк на ее лбу.

— Полагаю, ты пришла ко мне сегодня, потому что хочешь укрыться в Сосновой страже, пока не исцелишься?

— Да. Спасибо, что спросил.

Он вернулся к бумагам, а она — к уборке. Они работали в тишине, шли минуты, а их поглотили занятия. Оливия вытерла остатки грязи и подозвала Гаррона проверить.

Она смотрела, как его взгляд резко движется по полу, слушала, как его шершавые ладони щупают ее работу. В конце коридора осталась тонкая полоска.

Оливия намеренно оставила ее там.

— Почти идеально, но все испортила беспечная ошибка, — прорычал Гаррон, увидев это. — Вытирай, мадам.

— Не буду.

Гаррон окинул ее взглядом, как делал всегда, когда ему перечили. Только в этот раз он забыл, что она была почти без одежды.

Его лицо вспыхнуло красным. Его взгляд скользнул к ее глазам, и она выдерживала этот взгляд, дразня его. Она искала голод. Он был где-то там, мелькал в глубине зрачков. Вот-вот его желание вспыхнет. Он пронзит ее взглядом, руки вопьются в ее плоть…

— Беспечно, — сказал Гаррон. Он схватил тряпку, оттер полоску сам, ворча. А потом позвал служанку, отдал тряпку и ведро и решительно прошел к столу.

Оливия последовала за ним, злясь сильнее обычного.

— А мое наказание?

— Какое наказание?

— Ты сказал, что, если я не отмою коридор дочиста, мне придется убирать кабинет.

— В этом нет смысла, мадам. Мой кабинет уже вымыт, и ты только его запачкаешь.

Он грубо сел за стол, Оливия стояла, скрестив руки, и сверлила взглядом огонь.

Через миг Гаррон вздохнул.

— Мне жаль услышать про леди Бассет. Прими мои соболезнования.

Оливия вздохнула. Она отчаянно старалась исцелить ее до конца. Она подсыпала леди Бассет травы, как только удавалось, чтобы исцелить ее кашель. Но ничего не сработало.

И теперь прошел почти месяц после смерти леди Бассет, лорд Бассет был безутешен. Он просил, чтобы Оливия была с ним, пока он не спал, молил ее остаться рядом, не выпускал из поместья. Только визит Тристана убедил его выпустить ее.

И Оливия не спешила возвращаться.

— Жаль, что она умерла… теперь никто не отвлекает лорда от меня.

Она повернулась и увидела, что рот Гаррона был приоткрыт, а брови — высоко подняты.

— Прости. На миг мне показалось, что ты скажешь что-нибудь сентиментальное, — сухо сказал он. — Но факт остается, умерла женщина, что по своей воле играла роль твоей матери все эти годы. Она заслужила чего-то большего, чем твое раздражение.

— Мне жаль, что она умерла, — сказала Оливия, стараясь звучать искренне. Она двигалась к Гаррону, пока говорила. — Она растила меня как своего ребенка, хотя не должна была. Если я звучу резко, то лишь потому, что переживаю из-за нее. Мне очень ее не хватает. Ты меня знаешь, Гаррон… — она понизила голос до шепота, оказавшись рядом с ним, — ты знаешь, что я плохо… выражаю эмоции. Может… — ее ладонь задела его плечо и медленно поползла к шее, — может, если ты обнимешь меня на миг, я наберусь смелости выразить это.

Он поднял голову над бумагами и повернул к ней, а потом прищурился.

— На моей тунике вышито слово «дурак», мадам?

— Нет…

— Так не относись ко мне, как к дураку, — заявил он, убирая ее руку от своего воротника. — Значит, лорд Бассет стал опекать тебя сильнее после смерти леди Бассет?

— Если ты имеешь в виду то, что он запер меня в своем чертовом поместье, то да, — проворчала Оливия, уходя к камину.

— Интересно, — с шумом Гаррон подвинул стул, чтобы быть лицом к ней. — Повернешься ко мне?

Оливия оглянулась через плечо, чтобы спросить, что он задумал, и увидела, как он смело скользит взглядом по ее телу.

«Наконец-то».

Она выпрямила руки и повернулась, открываясь давлению его взгляда.

— И?

— Что?

— Я хочу услышать, что ты думаешь.

Гаррон сжал губы под пальцем, снова скользнул по ней взглядом.

— Думаю, он хочет на тебе жениться.

Руки Оливии напряглись по бокам.

— Кто хочет?

— Лорд Бассет. Потому он так заинтересовался тобой.

Она вздохнула, скрывая разочарование.

— О, конечно. Все в морях хотят на мне жениться. Но я не хочу.

— Боюсь, тогда тебе придется искать другой дом. Думаешь, лорд Бассет позволит тебе остаться в Зеленокрови после отказа? — сказал Гаррон, увидев ее удивление. — Не позволит, мадам. Дом даже может стать частью соглашения. Тебе предложат выйти за него и сохранить остров или быть изгнанной.

Что-то неприятно сжималось внутри нее.

— Но куда я пойду?

Гаррон пожал плечами.

— Тебе решать. Если выберешь брак, получишь владения в лесу и морях. Если решишь жить свободно, думаю, твои варианты будут ограничены. Редкие мужчины позволят такому желанному созданию жить под его защитой без брака, — добавил он с кривой улыбкой. — Хотя, думаю, канцлер Тристан был бы рад тебе в своем замке.

«Я в этом уверена, — подумала Оливия, язык сжался во рту. — Он смог бы тогда давить на меня каблуком, когда пожелает».

— Я не могу остаться с Тристаном.

— Тогда что ты будешь делать?

— Не знаю.

Оливия передвигала босые ноги по полу, расхаживая в раздумьях. Если она выйдет замуж, она лишится свободы, а она