Наконец, танец закончился, и бальный зал взорвался аплодисментами. Музыканты поклонились и заняли свои места, и лорд Бассет встал во главе стола, прижимая к себе хрупкую женщину.
Взгляд женщины неспешно скользил по комнате, ее губы изогнулись в улыбке, что была такой же хрупкой, как ее тело. Она была укутана в тяжелую меховую шаль. Ее тонкие пальцы были крепко прижаты к ее груди, она кивала лордам и торговцам в зале.
— Хочу поблагодарить всех вас за то, что празднуете этим вечером с нами, — сказал лорд Бассет, его голос гудел поверх толпы. — Знаю, остров Зеленокровь далеко для многих из вас, но мы ценим общество дорогих нам друзей. А, поскольку леди Бассет не могла путешествовать эти месяцы, — он улыбнулся хрупкой женщине рядом с собой, — она обрадовалась, когда вы согласились прибыть к нам. Мы с женой насладились двадцатью пятью годами счастья вместе, впереди еще двадцать пять!
— За еще двадцать пять! — завопили гости. Те, у кого в руках были напитки, высоко подняли кубки. Остальные хлопали от души.
Оливия попыталась использовать отвлечение, чтобы ускользнуть от Тристана.
Он поймал ее за руку, не оглядываясь.
— У меня есть еще задание для тебя, мой питомец.
Он вытащил свиток пергамента из кармана камзола, и свиток этот был не больше мизинца Оливии. Она хотела вырвать бумагу из его руки и порвать на клочки, но не из-за слов на ней, а из-за того, как свиток был завязан. Тристан повязал на свиток шнурок, который заплел плотным бантиком.
Бантик был оскорблением, изящные бантики на смертных приговорах без слов напоминали ей, что она принадлежала ему.
— Я несколько месяцев вел переговоры с торговцем из Великого леса. У него большой караван, и я хотел бы, чтобы он перевозил свои товары на кораблях совета, конечно, за небольшую плату. Но все идет не так хорошо, — сказал Тристан, пряча свиток за воротник ее платья. Он сунул свиток рядом с кинжалом, они оба знали, что он скрывался между ее грудями. — Его зовут Гаррон. Другие торговцы прозвали его Хитрым, и на то, к сожалению, есть причина.
— Мне не нужны детали, канцлер, — сказала Оливия, сохраняя голос ровным, хотя рука Тристана задержалась на ее груди. — Раз вы не запугали Гаррона и не смогли заставить его подписать контракт, вы хотите, чтобы я убила его, чтобы его глупая жена или избалованные дети получили власть…
— Скорее, это его толстый повар.
Оливии показалось, что она ослышалась.
— Его повар унаследует дела? Это ошибка.
— Я тоже так подумал, так что заставил информантов проверить дважды. Но, боюсь, это так. Его родителей убили, у него нет братьев или сестер, нет жены или детей. Гаррон Хитрый — один из немногих людей в Королевстве, которых можно назвать одинокими, — пальцы Тристана быстро скользнули от ее воротника к подбородку. Он ухмыльнулся и прошептал. — Почему бы тебе не спасти его от страданий, питомец? Это было бы добрым поступком.
* * *
— Благодарю, милая Оливия. Вряд ли я смогла бы все сделать без твоей помощи.
Тонкие пальцы леди Бассет неприятно впивались в ее руку, но Оливия едва замечал: ее разум думал о темном.
Она помогла леди Бассет подняться на второй этаж. Под ними продолжался бал. Многие гости собирались танцевать до рассвета, стараясь выпить как можно больше рома лорда Бассета.
Его напитки были истинной причиной, по которой другие лорды и торговцы согласились прибыть к Зеленокровь: хотя он отчаянно пытался скрыть это, не было секретом, что напитки лорда Бассета были среди самых лучших в морях.
Они были закупоренным в бутылках идеалом, сладкой смесью ярких фруктов острова, поддавшихся давлению и отдыху во тьме. Как ни старался Тристан купить их, но лорд Бассет отказывался продавать ром, настаивая, что он был любителем. Так что насладиться вкусом его напитков могли только гости.
Оливия спросила как-то раз, как это делается, и лорд Бассет даже показал ей… но она использовала методы брожения, о которых узнала, для совсем других целей.
Леди Бассет опиралась телом на Оливию, они замерли на площадке между пролетами лестницы. Ее грудь слабо вздымалась. Дыхание клокотало в легких, звуча так, словно сапоги шагали по гравию.
— Спасибо… милая. Спасибо…
— Поберегите дыхание, миледи. Нам нужно подняться на следующий этаж.
Леди Бассет кивнула, хватая ртом воздух. Через пару долгих мгновений она перевела дыхание.
— Нашему советнику ты нравишься. Мама такое замечает, — добавила она с тенью улыбки.
«Ты мне не мать», — подумала Оливия, но заставила себя улыбнуться в ответ.
— Вы так думаете?
— О, да. Он танцует с тобой так, как лорд Бассет раньше танцевал со мной. Ты умная, Оливия. Я знаю, что ты это видишь, — сказала она, снова улыбнувшись. А потом вздохнула, глядя на лестницу. — Поднимемся еще выше?
Они были почти у двери комнаты, когда леди Бассет закашлялась. Ее ладонь дрожала, она спешно прижала платок к губам. Когда она убирала его, красные точки покрывали ткань. Она пыталась скрыть кровь, но Оливия увидела.
Пару месяцев назад леди Бассет с легкостью летала по коридорам и лестницам. Она занималась делами поместья Зеленокровь с зорким взглядом и железной хваткой. Оливия едва могла выйти за дверь без замечаний леди Бассет: то она говорила ей надеть плащ от дождя, то ругала за грязь на подоле платья, то приказывала нарядиться лучше из-за визита канцлера.
И хотя она была рада, что леди Бассет уже не хватало дыхания ругать ее, Оливия не желала ей зла. О, она часто надеялась, что однажды леди Бассет проснется и не сможет говорить, или лорд Бассет так быстро постареет, что не сможет поспевать за ней, или их убьют во сне, и они оставят ее в покое.
Но при виде крови на платке леди Бассет Оливия невольно ощутила… жалость к ним. Она надеялась, что не доживет до хрупкого возраста.
— Еще немного, — пробормотала Оливия, открывая дверь комнаты. — Я отправлю кого-нибудь из девушек к вам, чтобы снять платье. А потом принесу чаю…
— Не стоит. Я разберусь, — сказал лорд Бассет за ней. Он поднялся по последним ступенькам, у него в руках был поднос с горячим чайником, чашкой и блюдцем, а еще тарелкой, полной пирожных.
«Конечно», — подумала Оливия. В этом была проблема лорда Бассета: он был навязчивым, все делал по-своему. После того как его жена заболела, он настоял, что сам будет заботиться о ней, часто приносил ей ночью чай. Но он больше вредил, чем помогал.
Если бы он позволил Оливии принести чай, она бы подсыпала немного смеси в напиток, и леди Бассет спала бы спокойнее. Но из-за надоедливости мужа в делах, что не должны были волновать в его статусе, она только страдала по ночам.
Оливия постаралась не зарычать.
— Не стоило, милорд.