Это был просто еще один безразличный день в аду, в котором жил Айдан О'Коннор. Ничего никогда не менялось, и он хотел, чтобы так и было.

По крайней мере, именно на это он надеялся, пока не начал звонить его сотовый. Он поднял его с кухонного бара для завтраков и посмотрел на номер. Он хотел было сбросить звонок, но это был его агент, Мори, и если он не ответит, то Мори будет надоедать ему как невротический щенок с инфекцией мочевых путей, которому необходимо выйти на улицу, чтобы помочиться в снег.

Определенно не то, в чем он нуждался в своей жизни или, что еще более важно, в его сегодняшнем настроении.

Айдан подбородком открыл флип телефона, одновременно убавляя звук на своей стереосистеме, на которой играл компакт-диск «Bauhaus».[4]

— Привет, Мори.

— О, Айдан, вот и ты. Я волновался за тебя.

Да, как же. Единственная вещь, по поводу которой когда-либо волновался Мори, была — откуда будет его следующая проверка. Ублюдок был точно таким же, как и все остальные, которых когда-либо знал Айдан. Алчный, корыстный, самовлюбленный и стремящийся урвать кусок пожирнее за счет Айдана.

Всего лишь звук его плаксивого голоса сказал Айдану, что нужно сделать, чтобы у него внутри стало тепло и уютно.

— У меня есть другое предложение для тебя, Ай. Они подняли до тридцати пяти миллионов долларов плюс значительная доля прибыли, и поверь мне, учитывая других звезд, снимающихся в этом фильме, прибыли будет достаточно, чтобы заставить даже такого Скруджа,[5] как ты, улыбнуться.

Айдан помнил то время, когда он мог задохнуться от волнения и умереть, услышав такое предложение. Время, когда такие деньги казались несбыточной мечтой.

И как все его мечты, эта тоже была жестоко разбита вдребезги.

— Я же говорил тебе, что не заинтересован.

Мори усмехнулся.

— Конечно, ты заинтересован.

— Нет, Мори, я не хочу.

— О, брось, ты не можешь продолжать прятаться на вершине своей маленькой горы. Рано или поздно ты должен будешь вернуться в реальный мир. А это будет бесподобным возвращением. Подумай, от скольких денег ты отказываешься, говоря «нет».

Айдан переключил диск на песню «Crowds[6]», чтобы она напомнила ему, почему у него не было никакой заинтересованности в возвращении в Голливуд… или куда угодно за пределы «Ноб Крик»,[7] Теннеси, если уж на то пошло. Ему не нравились люди, и он ненавидел мысль о том, чтобы когда-нибудь снова сниматься в кино.

— Спасибо, но нет, благодарю. Со ста миллионами долларов на моих счетах в банке мне никогда не потребуется возвращаться к действительности снова.

Мори издал низкий, горловой стон неудовольствия.

— Пошло все к черту, Айдан. Тебя не было на сцене так долго, что можешь считать удачей, если кто-нибудь пожелает тебя по какой бы то ни было цене. Даже желтая пресса забыла про тебя на данном этапе.

— В самом деле? — сказал он, мельком взглянув на стопку газет на его журнальном столике, которые он приобрел неделю назад, когда был в супермаркете. Его лицо красовалось на них всех. — Забавно, но я произвожу впечатление того, о ком пишут бульварные газетенки. Они занимаются домыслами обо всем: начиная с того, был ли я изуродован в автомобильной аварии, и заканчивая тем, похищали ли меня инопланетяне или безумный фанат. Мое самое любимое — в котором утверждается, что я сделал операцию по смене пола в шведской клинике. В частности, мне нравится сделанная в фотошопе картинка, изображающая меня в платье. По крайней мере, я выгляжу лучше, чем Клингер,[8] как считаешь? Но, честно говоря, мне хотелось бы думать, что я больше похож на Алексис Мид[9] из «Дурнушки Бетти»,[10] чем на этого волосатого йети,[11] каким они меня изобразили.

Мори выругался снова.

— Ты действительно не играешь со мной, не так ли? Это не трюк, чтобы получить побольше денег от студии. Ты вправду серьезно говоришь об уходе в отставку.

— Да, Мори. Абсолютно точно. Я всего лишь хочу вернуться к тому, чтобы быть простым, обычным парнем, которого никто не знает.

Мори фыркнул.

— Слишком поздно для этого. Во всем мире не найдется человека старше двух дней, который бы не знал имя и лицо Айдана О'Коннора. Господи, ты появлялся на обложках журналов чаще, чем президент.

И это было то, из-за чего он не намеревался покидать свою горную вершину кроме как ради еды, пива и, возможно, один раз в год перепихона… опять же, учитывая все, через что он прошел, ему вместо этого следует рассмотреть использование резиновых кукол — некоторые из тех, что он нашел он-лайн, обладали по-настоящему большими техническими возможностями.

— Ты не помогаешь себе. Кроме того, я думал, что они все забыли меня.

Даже по телефону он мог слышать, как Мори бушует в своем офисе.

— Тебе виднее. Я не понимаю тебя, чувак, я действительно не понимаю. Если бы ты захотел, тебе мог бы принадлежать мир. Тебе всего лишь нужно протянуть руку.

Как будто Айдана это заботило… Что хорошего в обладании миром, когда у него не будет никакого выбора кроме как защищаться от каждого человека в нем? Лично он предпочел бы быть нищим с одним настоящим другом, чем принцем, окруженным двуличными убийцами.

— Сейчас я вешаю трубку, Мор. Поговорим позже. — Айдан захлопнул телефон и швырнул его назад на кухонный бар, где находилась другая его фотография в ужасном парике и платье. Боже мой, он помнил время, когда ложь, подобная этой, спровоцировала бы приступ гнева, который длился бы в течение многих дней.

Но это было до предательства, которое въелось так глубоко, что умертвило каждый чувствительный нерв в его теле. В отличие от огненной бури, через которую он прошел, эти нападки не были личными, и они не были направлены на него со стороны людей, которых он когда-то называл семьей. Все эти выпады были просто смехотворны.

Он снял крышку со своего пива и поднес его к фотографиям своей «семьи», которые он хранил на каминной полке рядом с его пятью «Оскарами».

— Да пошли вы все, — бросил он злобно.

Но, в конечном счете, он знал правду. Он был единственным, кого по-королевски послали к черту. Все, кому он доверял, оказались лжецами, и теперь он остался один на один с опустошением, которое они устроили — потому что посмел любить их больше, чем любил себя.

Жизнь была бы ничем