— Еще чаю, Адам? — спросил Стюарт Нидхэм.
— Нет, благодарю.
Адам Уорнер ненавидел чай, но пил его каждое утро в течение восьми лет, чтобы не обидеть партнера. Нидхэм заваривал чай сам, и вкус его был отвратителен.
Стюарт Нидхэм собирался поговорить о двух вещах и, как обычно, начал он с приятной новости.
— Я беседовал вчера с некоторыми из моих друзей, — сказал он.
«Некоторые друзья» означали группу виднейших деятелей страны.
— Они думают просить тебя бороться за место сенатора США, Адам.
Адамом овладело чувство восторга.
Зная осторожность Нидхэма, он был уверен, что беседа была не случайной.
— Вопрос в том, заинтересован ли ты в этом деле, ведь предстоят большие перемены в твоей жизни.
Уорнер понимал это. Если он победит на выборах, это будет означать переезд в Вашингтон, прекращение адвокатской практики и начало новой жизни. Он знал, что Мэри будет наслаждаться этой жизнью, но в себе он не был уверен. Ведь нужно будет принять на себя большую ответственность, хотя он и допускал, что власть имеет определенную привлекательность.
— Я буду очень рад, Стюарт.
Нидхэм удовлетворенно кивнул.
— Хорошо. Они будут довольны.
Он налил себе чашку ужасного напитка и перешел к следующему делу.
— Есть небольшая работа для тебя от дисциплинарной комиссии, Адам. Это не займет больше часа или двух.
— В чем дело?
— Это связано с процессом Майкла Моретти. Кто-то подобрался к одной из молодых ассистенток Бобби ди Сильва и подкупил ее.
— Я читал об этом. Канарейка.
— Верно. Судья Уолдман и Бобби хотят, чтобы ее имя было вычеркнуто из списка нашей ассоциации. И я хочу того же. Это дурно пахнет.
Что я должен сделать?
— Лишь провести небольшую проверку, которая подтвердит незаконность и неэтичность ее поступка, и дать рекомендацию о дисквалификации. Потом она получит уведомление с указанием причин. Обычная процедура…
Адам был несколько озадачен.
— Почему я, Стюарт? У нас есть пара дюжих молодых юристов, которые могли бы заняться этим.
— Но наш уважаемый окружной прокурор просил именно тебя. Он хочет быть уверенным, что все будет сделано как надо. Мы с тобой оба знаем, — добавил он сухо, — что Бобби — самый злопамятный человек на свете. Он хочет, чтобы шкура этой девушки была прибита на его стене.
Адам Уорнер сидел, размышляя об уплотненном графике своей работы.
— Никогда нельзя знать заранее, когда понадобится уступка со стороны окружного прокурора, Адам. Тем более, что делать там почти нечего.
— Хорошо, Стюарт.
Он поднялся.
— Ты уверен, что не хочешь больше чаю?
— Нет, спасибо. Он был хорош, как всегда.
Возвратившись в свой кабинет, Адам позвонил одной из своих ассистенток, Люсинде, молодой толковой негритянке.
— Синди, дайте мне всю имеющуюся информацию об адвокате по имени Дженифер Паркер.
— А! Желтая канарейка! — сказала она.
Поздним вечером он изучал материалы судебного процесса, которые ему, вместе с документами, передал ди Сильва через специального посыльного. Он просидел далеко за полночь. Он попросил жену отправиться в гости без него и послал за сэндвичами. Когда он закончил чтение всех документов, у него не оставалось сомнений, что Майкл Моретти был бы признан виновным, если бы не вмешался рок в лице Дженифер Паркер. Ди Сильва провел процесс безупречно.
Адам открыл запись показаний, которые были сделаны в кабинете судьи Уолдмана.
Сильва: Вы закончили колледж?
Паркер: Да, сэр.
Сильва: И юридический факультет?
Паркер: Да, сэр.
Сильва: Посторонний человек передал вам пакет, чтобы вы вручили его ключевому свидетелю в деле об убийстве, и вы сделали это. Что это? Предел глупости?
Паркер: Это было не совсем так.
Сильва: Но вы же сами сказали об этом.
Паркер: Я хочу сказать, что он не был посторонним. Я думала, что он из вашего штата.
Сильва: Почему вы так думали?
Паркер: Я уже говорила вам об этом. Я видела, как он, поговорив с вами, подошел ко мне с конвертом и сказал, что вы просили передать это свидетелю. Это все произошло так быстро, что…
Сильва: Я не думаю, что все так и было. Нужно было время, чтобы найти человека, который заплатил вам за передачу.
Паркер: Это неправда, я…
Сильва: Неправда? То, что вы передали конверт?
Паркер: Я не знала, что в нем.
Сильва: Но это правда, что кто-то заплатил вам?
Паркер: Я не позволю вам искажать мои слова. Никто мне не платил.
Сильва: Вы просто сделали одолжение?
Паркер: Нет, я думала, что действую согласно вашим указаниям.
Сильва: Вы сказали, что человек назвал вас по имени?
Паркер: Да.
Сильва: Откуда он узнал его?
Паркер: Я не знаю.
Сильва: А вы подумайте! Может, это была счастливая догадка? А может быть он, оглядев судебный зал, подумал: «Вот она выглядит так, как будто ее зовут Дженифер Паркер». Вы думаете, так могло быть?
Паркер: Я уже сказала. Я не знаю.
Сильва: Как давно вы и Майкл Моретти стали любовниками?
Паркер: Мистер ди Сильва, вы уже повторяетесь. Вы допрашиваете меня уже пять часов. Я не могу больше ничего добавить. Могу я уйти?
Сильва: Если вы встанете с этого стула, я вас арестую. Вам грозят большие неприятности, мисс Паркер. Есть лишь один путь избавиться от них. Прекратите лгать и начните говорить правду.
Паркер: Я говорю правду. Я сказала вам все, что знаю.
Сильва: Кроме имени человека, который передал вам конверт. Я хочу знать его имя. И хочу знать, сколько он вам заплатил.
В отчете было еще тридцать страниц. Ди Сильва сделал все возможное, разве что только не бил ее. Она держалась своей линии.
Адам закрыл отчет и протер усталые глаза. Было два часа ночи. Завтра он разберется с этим делом.
К его удивлению разобраться с этим делом оказалось далеко не так просто. Будучи пунктуальным человеком, он внимательно изучил прошлое Дженифер. Насколько он мог разобраться, у нее не было никаких связей с преступным миром. Ничего ее не связывало также и с Майклом Моретти. В этом деле было что-то такое, что беспокоило его. Уж слишком неуклюже защищалась она. Если бы она работала на Моретти, он бы прикрыл бы ее достаточно правдоподобной историей. А ее рассказ был настолько наивным, что мог оказаться и правдой.
В полдень Адаму позвонил ди Сильва.
— Как идут дела, Адам?
— Прекрасно, Роберт.
— Я понимаю, что вам придется сыграть роль палача в деле Дженифер Паркер.
Адам поморщился.
— Да, я согласился дать рекомендации.
— А я собираюсь вышвырнуть ее далеко.
Адам был шокирован ненавистью,