Они находились в Овальном кабинете. Президент сидел за письменным столом, на фоне американского флага. Это была их первая встреча здесь, и президенту Эллисону было не по себе. Он думал, что, не соверши Стентон той единственной ошибки, сейчас он сидел бы за письменным столом вместо него.
Словно прочитав его мысли, Роджерс сказал:
– Мне нужно кое в чем признаться. Когда тебя выдвинули на пост президента, я чертовски завидовал. Потому что ты осуществил мою мечту. Но знаешь что? Я наконец осознал: если не смог сесть в это кресло, то не хочу видеть здесь никого, кроме тебя. Это место тебе подходит.
Пол улыбнулся:
– Честно говоря, Стен, эта комната пугает меня до полусмерти. Я просто чувствую призраки Вашингтона, Линкольна и Джефферсона.
– У нас были и другие президенты…
– Знаю. Но эти – великие, и я постараюсь быть их достойным.
Он нажал кнопку на столе, и в комнате тут же появился официант в белом пиджаке.
– Да, мистер президент?
– Кофе? – обратился Пол к Роджерсу.
– Звучит неплохо.
– А что-нибудь к кофе?
– Нет, спасибо. Барбара хочет, чтобы я следил за своим весом.
Президент кивнул официанту. Тот бесшумно покинул кабинет.
БАРБАРА. Она удивила всех. По Вашингтону ходили сплетни, что брак не продлится и года. Но прошло почти пятнадцать лет, и союз оказался на редкость прочным. Стентон открыл в Вашингтоне успешную адвокатскую практику, а Барбара заслужила репутацию гостеприимной хозяйки.
Пол поднялся и принялся ходить по комнате.
– Моя речь вызвала настоящий фурор. Полагаю, ты видел газеты.
Стентон пожал плечами:
– Ты их знаешь. Обожают создавать героев, чтобы потом их низвергнуть.
– Откровенно говоря, плевать мне на газеты. Интереснее, что говорят люди.
– Хочешь начистоту? Ты насмерть перепугал очень многих. Военные против твоего плана, и часть сильных мира сего с радостью восприняли бы его провал.
– Этого не будет.
Пол откинулся на спинку кресла.
– Знаешь самую большую проблему этого мира? Настоящие государственные деятели исчезли. Странами управляют политики. Не так давно землю населяли гиганты. Некоторые были добрыми, другие – злыми, но, клянусь Богом, все оставались гигантами. Рузвельт и Черчилль, Гитлер и Муссолини, Шарль де Голль и Иосиф Сталин. Почему все они жили в одно время? Почему сейчас совершенно перевелись государственные деятели?
– Трудно выглядеть гигантом на телевизионном экране.
Появился официант с серебряным подносом, на котором стояли кофейник и две чашки с рисунком в виде президентской печати, и умело разлил кофе.
– Что-нибудь еще, мистер президент?
– Нет, Генри. Это все. Спасибо.
Президент дождался, когда тот выйдет.
– Я хочу поговорить с тобой. Нужно найти подходящую кандидатуру на должность посла в Румынии.
– Вопрос сложный.
– Ты знаешь, насколько это важно. Я хочу, чтобы ты действовал как можно быстрее.
Стентон глотнул кофе и поднялся:
– Немедленно озадачу Госдепартамент.
В маленьком предместье Нейи было два часа ночи. Виллу Марина Грозы окутала чернильная тьма. Луна пряталась за густыми грозовыми облаками. В этот час на улицах было пустынно, тишину нарушали лишь шаги редкого прохожего. Фигура в черном бесшумно скользила среди деревьев к кирпичной ограде, окружавшей виллу. На плече неизвестный нес веревку и одеяло. В руках он держал «узи» с глушителем и игольчатое ружье. Добравшись до ограды, человек остановился и прислушался. И замер минут на пять.
Наконец, удовлетворенно кивнув, он размотал нейлоновую веревку, забросил абордажный крюк, закрепив его на краю ограды, и стал подниматься. Добравшись до верха, неизвестный накинул на него одеяло, чтобы защититься от отравленных металлических шипов, вделанных в кирпичи. И снова прислушался. Затем перевернул крюк, спустил веревку по другую сторону ограды и соскользнул на землю, проверив, висит ли на поясе балисонг, смертоносный филиппинский нож-бабочка, открывающийся легким взмахом руки.
Следующим препятствием станут боевые псы. Непрошеный гость присел у стены, ожидая, пока они учуют его запах. Три добермана были натасканы на убийство людей, но это только первая преграда. Участок и вилла, напичканные электронными устройствами, находились под непрерывным наблюдением телекамер. Вся почта и посылки принимались в сторожке и немедленно распечатывались охранниками. Двери виллы были бронированными. Здесь имелось собственное водоснабжение, и специальный дегустатор пробовал еду, подаваемую на стол.
Вилла была неприступной.
Предположительно.
Фигура в черном появилась сегодня ночью, чтобы опровергнуть это.
Человек услышал сопение мчавшихся собак, еще не видя их. Они вылетели из темноты, готовые вцепиться в его горло. Их было две. Он прицелился из игольчатого ружья и выстрелил сначала в левую, потом в правую, ловко увернувшись от бьющихся тел. Развернулся, дождался третьего пса, выстрелил снова, и на этот раз наступила тишина.
Незнакомец знал, что в земле спрятаны ультразвуковые ловушки, и сумел их обойти. Он ловко скользил по участкам, находящимся вне зоны обзора видеокамер, и менее чем через две минуты оказался у черного хода виллы.
И уже потянулся к двери, как вспыхнул ослепительный свет.
– Замри! – послышался окрик. – Брось ружье и подними руки!
Человек в черном осторожно уронил ружье и посмотрел вверх. На крыше лежали не менее дюжины охранников и целились в него из разных видов оружия.
– Какого хрена вы так долго? – проворчал человек в черном. – Я не должен был зайти столь далеко.
– Ты и не зашел, – возразил старший охранник. – Мы отслеживали тебя еще до того, как ты перебрался через ограду.
Но Лев Пастернак был неумолим:
– В таком случае вы должны были остановить меня раньше. А если бы я был смертником с кучей гранат или чертовым минометом? Завтра утром ровно в восемь собери весь штат. Собак я усыпил. Пусть за ними присмотрят, пока не очнутся.
Лев Пастернак гордился репутацией лучшего охранника. Он был пилотом во время Шестидневной войны в Израиле, а после нее стал ведущим агентом МОССАДа, одной из израильских секретных служб.
Он никогда не забудет то утро два года назад, когда его вызвали к полковнику.
– Лев, кое-кому ты будешь нужен в течение нескольких недель.
– Надеюсь, какой-нибудь блондинке, – пошутил он.
– Это Марин Гроза.
В МОССАДе имелось досье на румынского диссидента. Гроза – лидер народного движения против Александру Ионеску – уже готовился поднять восстание, но был предан одним из своих людей и едва избежал ареста и казни. Франция предоставила ему политическое убежище. Ионеску объявил Грозу государственным изменником и назначил награду за его голову. Несколько попыток покончить с Грозой провалились, но во время последнего покушения он был ранен.
– Что ему от меня нужно? – спросил Пастернак. – Он под защитой государства.
– Этого недостаточно. Ему необходимо установить надежную систему безопасности. Он пришел к нам. Я рекомендовал тебя.
– Мне придется ехать во Францию?
– Это займет всего несколько недель.
– Я не…
– Лев, мы говорим о достойном человеке. Необычном. По нашей информации, у него достаточная поддержка в родной стране, чтобы сбросить Ионеску. Когда настанет время, он сделает свой ход. Ну а пока нам нужно сохранить ему жизнь.
Лев немного подумал.
– Говоришь, несколько недель?
– Конечно.
Полковник ошибся во времени, но не насчет Марина Грозы. Тот оказался худым, хрупким аскетом с лицом, на котором, казалось, навеки выгравирована скорбь.