Шестидесятилетний Эллиот Кромвелл был полной противоположностью Мэтту — живой, обаятельный, излучающий дружелюбие и благожелательность. На гладком лице сияла неизменная улыбка. Всему свету было известно, что состояние Кромвелла огромно, но никто не знал, как именно он приобрел свои миллиарды. По этом поводу существовали десятки догадок и предположений — причем далеко не всегда лестных. В журналистской среде, где основной целью была добыча информации, Эллиот Кромвелл оставался загадкой.
— Мэтт сообщил, что вы снова нобили все рекорды. Ваш рейтинг растет с каждым днем, — заметил он.
— Рада это слышать, Эллиот.
— Дейна, я каждый вечер слушаю несколько выпусков новостей, но ни один не может сравниться с вашим. Сам не знаю почему, но я не могу оторваться от телевизора.
Дейна могла точно объяснить Кромвеллу, в чем причина. Другие ведущие не говорили, а вещали, обращаясь к безликой аудитории, беседовали не с публикой, а на публику. Дейна решила стать своей в каждом доме. Выходя в эфир, она мысленно обращалась то к одинокой вдове, то к беспомощному калеке, не покидавшему постели, то к одинокому коммивояжеру, оказавшемуся вдалеке от семьи. Ее сообщения звучали тепло и интимно, и зрители все чаще предпочитали слушать канал WTN.
— Насколько я понял, сегодня у вас знаменитый гость, — вставил Мэтт Бейкер.
— Гэри Уинтроп, — кивнула Дейна.
Гэри Уинтроп считался Сказочным Принцем Америки. Молодой, красивый, обаятельный и к тому же отпрыск одной из самых известных династий.
— Он терпеть не может всяческой шумихи, — удивился Кромвелл. — Каким образом вы добились его согласия на интервью?
— У нас общее хобби, — призналась Дейна. Кромвелл удивленно поднял мохнатые брови.
— В самом деле?
— Честное слово, — улыбнулась Дейна. — Я люблю импрессионистов, особенно Моне и Ван Гога, а он обожает их собирать. А если серьезно, я уже беседовала с ним раньше, и мы успели подружиться. Сначала мы дадим запись его пресс-конференции, которую освещаем днем, а уж потом — интервью.
— Превосходно, — просиял Кромвелл. Весь следующий час они обсуждали новую передачу — «Следы и улики», посвященную самостоятельному расследованию преступлений, которую должна была снимать и вести Дейна. Цель при этом преследовалась двойная: исправлять причиненную несправедливость и пробудить в публике интерес к разгадке давно забытых злодеяний.
— В эфире и без того полно шоу подобного рода, — предупредил Мэтт, — так что конкуренция достаточно велика. Нужно начать с сенсации. Чего-то захватывающего. Такого, что сразу же привлечет внимание публики, и… Из переговорного устройства донесся голос Эбби:
— Прошу прощения, звонят мисс Эванс. Из школы Кемаля. Судя по всему, дело срочное. Мэтт Бейкер взглянул на Дейну:
— Первая линия.
Пытаясь унять стук сердца, Дейна дрожащей рукой схватила трубку.
— Алло…, с Кемалем все в порядке? Понятно… Да…, хорошо. Я немедленно приеду.
— Что случилось? — встревожился Мэтт.
— Меня просят немедленно забрать Кемаля. Эллиот озабоченно нахмурился.
— Того мальчика, что вы привезли из Сараево?
— Его.
— Невероятная история.
— Да, — неохотно выдавила Дейна.
— Кажется, он был беспризорником?
— Совершенно верно, — кивнула она, начиная раздражаться.
— Он еще, кажется, подцепил какую-то заразу? — не отставал Эллиот.
— Нет, — твердо ответила Дейна, до сих пор избегавшая говорить о тех страшных днях. — Кемаль потерял руку при бомбежке.
— И вы его усыновили.
— Официально — пока нет. Но собираюсь. Пока я его опекун.
— Что ж, поезжайте. Обсудим «Криминал» позже.
* * *Приехав в среднюю школу Теодора Рузвельта, Дейна немедленно направилась в кабинет заместителя директора Веры Костофф. Вера, изможденная, седая, преждевременно постаревшая женщина лет пятидесяти пяти, оказалась на месте. Напротив нее сидел Кемаль. Для своих двенадцати лет он выглядел чересчур маленьким, худым и бледным. Только упрямый подбородок и взъерошенные светлые волосы выдавали своевольную, свободолюбивую натуру. Пустой правый рукав небрежно свисал ниже колен. Стены неуютной комнаты, казалось, пригибали к земле его тощее тельце. Общая атмосфера была явно натянутой.
— Здравствуйте, миссис Костофф, — жизнерадостно приветствовала Дейна. — Кемаль!
Кемаль продолжал упорно смотреть в пол.
— Насколько я поняла, возникла какая-то проблема, — продолжала Дейна.
— К сожалению, мисс Эванс.
Она протянула Дейне листок бумаги. Та с недоумением уставилась на ровные строчки.
Vodja, pizda, zbosti, fukati, nezakonski otrok, umreti, tepee.
— Н-не понимаю, — ошеломленно пробормотала она. — Ведь это сербские слова, не так ли?
— Именно, — сухо подтвердила миссис Костофф. — К несчастью для Кемаля, я тоже оказалась сербиянкой, так что ему не повезло. Все эти выражения он употребляет в школе. — Обычно бесстрастное лицо Веры на этот раз возбужденно пылало. — Поверьте, мисс Эванс, даже сербские дальнобойщики так не выражаются, и я не допущу, чтобы маленький мальчик сыпал подобными ругательствами. Камаль обозвал меня зассыхой.
— За?… — не поняла Дейна.
— Я понимаю, что в этой стране он недавно, все для него ново, и пыталась быть снисходительной, но его…, его поведение возмутительно! Он постоянно затевает драки, а когда я сегодня утром сделала ему замечание, оскорбил меня. Это уж слишком!
— Вы, разумеется, знаете, как трудно ему в новой обстановке, миссис Костофф, — тактично заметила Дейна, — и…
— Я уже сказала, что готова сделать скидку, но он безбожно испытывает мое терпение.
— Ясно, — вздохнула Дейна, глядя на Кемаля. Но тот по-прежнему угрюмо смотрел вниз.
— Надеюсь, этот инцидент будет последним, — заключила миссис Костофф.
— Я тоже на это уповаю, — кивнула Дейна.
— Сейчас я найду вам его табель. Миссис Костофф открыла ящик стола, вынула табель и протянула Дейне. Та с облегчением поблагодарила. По пути домой Кемаль молчал.
— Что мне с тобой делать? — сетовала Дейна. — Почему ты вечно ввязываешься в потасовки да еще употребляешь такие слова?
— Я понятия не имел, что она говорит по-сербски. Открыв дверь квартиры, Дейна предупредила:
— Мне придется вернуться на студию, Кемаль. Ничего, если побудешь один?
— Аск!
Услышав впервые ответ такого рода, Дейна посчитала, что Кемаль ее не понял, но потом быстро научилась понимать молодежный жаргон. «Аск» означало «да», «завязать шнурки» — остаться дома без родителей, «козебака» — сексуальная, привлекательная, яркая девушка. Положительное отношение к действительности выражалось терминами «клево», «отпад» и «я тащусь». Отрицательное — презрительным «срань» и «херня».
Дейна поспешно вытащила табель и, просмотрев, едва не схватилась за голову. История: D, английский — D, науки — D, общественные дисциплины — F, математика — А [D и F — очень низкие оценки; А — отличная оценка].
Господи, что же ей теперь делать?
— Поговорим позже, — пообещала она вслух. — Мне нужно бежать.
Кемаль оставался для нее загадкой. При ней он вел себя идеально, был любящим, заботливым и милым. По выходным Дейна и Джефф превращали для него Вашингтон в огромную площадку для игр. Они ходили в Национальный зоопарк с изумительной коллекцией диких животных, настоящей звездой которых стал гигантский панда, посещали Национальный музей авиации и космонавтики, где Кемаль увидел первый летательный аппарат братьев Райт, подвешенный к потолку, прогулялся по модели «Скайлэб» [Первая американская космическая станция. В 1979 г] сгорела при вхождении