Потому что ты кретинка. Ты ошиблась во всем.
Как мать.
И как психолог-криминалист.
Ах-ах-ах, Меган, ты точно в глубокой заднице. Но как бы то ни было, я оставил тебе ее, твою каракатицу.
На этот раз.
Она вызвала у меня жалость. Да, у меня тоже есть сердце. Ты этого не подозревала, проницательная Меган?
Подожди еще минуточку.
Вот фрагмент хорошей музыки.
Тебе любопытно, правда? Капризница, хочешь узнать, что я слушаю? Тебе стоит переписать составленный тобой идиотский портрет моей личности. Сейчас сделаю погромче. Так слышно, доктор Мур? Или Фокс? Или ты мне запретила называть тебя по фамилии твоего убогого муженька еще на первом допросе?
«Весна священная» Стравинского, вот что я слушаю.
Да, я знаю, у меня утонченный вкус.
А теперь я должен объяснить тебе кое-что, потому что сама ты до этого не додумаешься. Уже ясно, что у тебя есть некий… дефект мозга.
«Весна священная» — великолепный и показательный пример. Стравинский написал эту музыку, основываясь на правилах золотого сечения. Да-да, посмотри партитуру: ноты абсолютно соответствуют сущности ряда Фибоначчи. Соотношение между ними равно 1,618.
Именно. А это — золотое число, основной закон вселенской гармонии.
Но что ты можешь знать о гармонии?
Ты, обожающая конфликты?
Ты, живущая в окопе?
Господи, Мег, я сам не знаю, почему я позволяю себе тратить на тебя время.
Тем более что очень часто ты меня просто бесишь. Потому что ты ничего и никого не понимаешь!
Даже свое ужасное порождение. Ведь ты такая красивая! Как тебя угораздило произвести на свет такую каракатицу?
Мне противно от одной только мысли, что я должен был отнять ее у тебя. Я, как ты знаешь, ищу Совершенство.
Ладно, в общем, не обижайся на это, но твоя дочурка… как ее там… очень далека от Совершенства.
А я, как тебе известно, Художник.
Так что все разрешилось к лучшему.
Я не обесчестил свое Творчество.
Если б ты только видела моих девочек! Вот кто красавицы!
Они совершенны, они рядом со мной, они ждут меня, пока я пишу тебе. Ах, как прекрасен этот мой личный театр!
А твоя, как ее там зовут, все обезобразила бы.
Нет, правда.
Даже ему не понравилось, что я хотел с ней сделать.
И он велел мне уйти из твоего дома.
Он всегда все ломает. А этот его дурацкий тон, каким он всегда со мной разговаривает!
Что он думает? Я ЕМУ НЕ РАБ!
У меня есть чувство собственного достоинства.
И чувствительность.
И если бы не я, он ни до чего бы не докопался.
«Вон оттуда или ты труп!» Вот что он заорал в трубку.
Что он себе позволяет? Этот грязный ублюдок, этот эксплуататор, который так ничего во мне и не понял.
Ну и черт с ним. Хотя я так и не смог закончить работу, а ты знаешь, как я не люблю бросать дело незавершенным. Я Профессионал и Художник!
Но я был вынужден подчиниться, и я в ярости бежал из твоего прекрасного дома, словно какой-то дешевый воришка.
Клянусь, я заставлю его заплатить за это. Я ему еще покажу.
Я найду ее, Избранную!
А потом продемонстрирую ее людям. Я имею в виду свое искусство.
А ты читала «Sun»? А «Mirror»?[2]
Подожди-ка, вот:
«Лондон, 1 ноября 2008 года. Ужас охватил вчера вечером уютный дом под номером три по Флауэр и Дин-Волк в квартале Брик-Лайн. Вооруженный ножом опасный преступник проник в квартиру известного криминалиста-психолога Меган Мур Фокс и попытался убить ее дочь Майю, 17 лет. Им оказался мужчина, сбежавший не так давно из тюрьмы Вандсворт, где отбывал срок за совершенное три года назад убийство мужа госпожи Мур, знаменитого ученого Дэвида Фокса. По всей вероятности, это была попытка отомстить госпоже Мур, засадившей его за решетку. Юной девушке, собравшей всю свою храбрость и находчивость, удалось не только избежать смерти в результате хорошо продуманного преступления, но и обратить в бегство своего потенциального убийцу. Полиция смогла прибыть, только когда преступник уже исчез».
Обрати внимание, Мег.
Очень хорошо продуманное преступление!
ГЛАВА 6
Майя вздохнула и вышла из Facebook. Ей не захотелось стучать по клавишам, отвечая на новые эмоциональные комментарии Фло по поводу произошедшего между ней и Трентом, о чем она рассказала ей вчера. Она взяла мобильник и набрала номер подруги.
— Алло? — раздался звонкий голос Фло.
— Я на старте.
— Бегу. Через пять минут у входа в метро.
— О'кей.
Майя схватила черную сумку, на которой уже успела нарисовать свое разъяренное альтер эго, и несколько раз повторила про себя мантру возвращения в мир живых: «Если ты знаешь, в чем твоя сила, и понимаешь, в чем твоя слабость, ты уже глубина мира».
Да, к счастью, в столь тягостное утро есть кому помочь ей вернуться в этот мир. Верная подруга Фло.
Майя увидела ее, уже стоящую у входа в метро, с шикарной копной разлохмаченных волос, в полосатом, сильно растянутом свитере поверх слишком длинной цветастой юбки и, как обычно, с наушниками от iPod.
Фло обернулась и расплылась в счастливой улыбке. Некоторая озабоченность тем, что могло ждать Майю в школе, исчезла с ее симпатичной мордашки.
В заснеженном дворе белизна покрова потемнела, это, вместе с багрово-красным кирпичным фасадом старинного здания, придавало школе суровый и печальный вид. В десятке метров от «эшафота» Фло тормознула Майю, предложив подкрепиться фрапучино[3] в угловом баре, чтобы подсластить возможную пилюлю. Майя, однако, подхватила Фло под руку, нащупала нервными пальцами ее пальцы и, крепко сжав, решительно направилась в сторону школы. Фло, ответив на ее пожатие, посмотрела на подругу и увидела слезу, стекающую у той по щеке.
— Я люблю тебя, — шепнула она Майе.
И легко подтолкнула ее к открытой калитке во двор, заполненный учениками.
Майя сделала глубокий вдох и, не выпуская руки Фло, пошла к школьным дверям.
— Иди спокойно, его не видно, — вновь прошептала Фло, оглядевшись по сторонам.
Это Майя знала и без нее. Ее глаза уже успели лихорадочно пробежаться по толпе парней, взирающих на нее с нескрываемым любопытством. Трента среди них не было. Видимо, и на этот раз он решил не появляться в школе, куда ходил, только когда ему этого хотелось. Вторая слеза медленно покатилась по щеке Майи, рука подруги быстрым движением смахнула ее.
— Спокойно, все в порядке, говорю я тебе.
Майя улыбнулась неловкой попытке Фло утешить ее. Она взглянула на себя глазами своих соучеников. Ее внешний вид стоил ей часа, отнятого у сна: белая блузка с кружевными рюшами, поверх нее черный бархатный жилет, стянутый в талии, поверх жилета открытый черный кружевной корсет, поверх корсета серый бархатный редингот с золотыми галунами. Но ребячьи взгляды задерживались на ней не из-за ее наряда. Всем было интересно посмотреть на девушку, с честью вышедшую из схватки с киллером, покушавшимся на ее жизнь.
Майя