Неужели он думает, я не ценю его руководство? Конечно, он же даже не подозревает каковы мои истинные мотивы…
В отличие от меня, Гарет вышагивает против ветра без единой ряби, портящей линию крыльев. Его спина держится прямо, поза по-военному точна. Ветер любовно ласкает его волосы, разделяя темные пряди так, как это хотели бы сделать мои пальцы. Головы поворачиваются ему вслед, его темное присутствие привлекает всеобщие взгляды. Я гонюсь за ним, словно услужливый, на все готовый, щенок, отчаянно пытающийся угодить ему и желающий хоть пустого обещания, хоть знака реальной привязанности.
Хотя, я не позволяю ему это видеть. Когда он останавливается на краю взлетной полосы и сжимает кулаки под крыльями, я беру себя в руки, поднимаю подбородок и становлюсь по стойке смирно.
- Каковы ваши возражения по поводу моего руководства, курсант? - спрашивает он, повернувшись ко мне и чуть не сбив меня своей грубой силой полного внимания.
Его точеное лицо - невозможное совершенство. Ветер вынуждает меня еще больше ценить эту безупречность тем, что колышет кончики его волос вдоль этих скульптурных скул и губ.
Это действительно несправедливо. Как я могу разлюбить его, если вынуждена видеть каждый день?
Оставить его класс – единственная моя надежда.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь игнорировать бабочек в животе. Это физически больно – стоять от него на расстоянии в несколько футов. Не могу это объяснить, я никогда полностью не понимала этого. Что-то внутри меня. Я не могу игнорировать почти вырывающиеся из меня крики: «мой, мой, мой!».
- Я подала прошение по личным причинам, сэр.
Его руки скрещены так, что бицепсы напряжены, и мой рот наполняется слюной. Кожаные ремни, удерживающие клинок на его спине, украшены по праву им заслуженными медалями и благодарностями – символами достоинства, которые остальные преподаватели носят с гордостью. Гарет не нуждается в украшении. Ему достаточно своей собственной потрясающей красоты.
- Так не пойдет, - упрекает он меня . – Объяснитесь.
Мои мысли мечутся в поисках ответа, не слишком далекого от истины.
- У меня недопустимые чувства к кое-кому.
- Недопустимые чувства, - повторяет он.
- Да.
- Какой природы?
- Э-э… романтической? – я не собиралась отвечать вопросом на вопрос, но я просто лгать не умею.
Есть много слов, которыми я могу описать чувства к Гарету. Похоть. Жадность. Благоговение. Романтика - слишком мягкое слово для такого сильного существа.
Гарет надолго замолкает, его взгляд оценивающий. Затем он задает вопрос.
- К кому?
«К Вам!» - хочу я прокричать. «Разве вы не видите, как сильно я вас люблю? Как долго я вам поклоняюсь?».
За его плечом, мне в глаза бросается вспышка изумрудного цвета – отличительно зеленые крылья моего лучшего друга.
- Джойсайю, - выпаливаю я.
- Джойсайю?
- Да.
- Понятно.
Мое внимание привлекает мурлыканье в голосе Гарета, грубый звук снисходительного развлечения, который я никогда не слышала от него прежде. Его мощное тело заметно расслабляется.
Я чувствую, что мои щеки вспыхивают. Могло ли быть более очевидным его облегчение, что я влюблена не в него?
- Думаю, было бы лучше, если бы я и Джойсайя учились раздельно до самого окончания школы, - натянуто выдавливаю я. - Не хочу отвлекаться.
Гарет кивает:
- Разумная просьба.
Моргнув, я в секунду соображаю, что получила желаемое. Сожаление пронзает меня, но я сдерживаю тихий звук боли.
- Спасибо за понимание.
- Вы должны были прийти ко мне раньше.
Возможно. Но я тупо цеплялась за фантазии, желая верить в то, что я и Гарет должны быть вместе… Пока не увидела его с другой женщиной в предрассветные часы.
Я проснулась пораньше, чтобы попрактиковаться, надеясь угодить ему и показать, что достойна стать воином его мастерства и известности. Вместо этого, я увидела его с одной из женщин-инструкторов. Они стояли в тени у одной из стен главного ангара. Его голова склонилась над ней, они разговаривали, язык их тела был слишком интимным и слишком понятным. Нежное утреннее прощание мужчины и его возлюбленной.
- Я прослежу, чтобы Джойсайя был переведен в другую эскадрилью к утру.
Слова Гарета ошарашили, будто меня окатили струей холодной воды.
- Что? - Я выхожу из стойки смирно. – Это меня нужно перевести! Это моя проблема.
- Но потерять тебя - станет моей проблемой, - разумно возражает он, слова порождают во мне надежду, которая мгновенно испаряется. – Джойсайя не такой хороший летчик, как ты.
О Боже. Это не должно было случиться.
- Он не должен быть наказан из-за меня!
- Это не наказание. Это перевод.
Я непроизвольно делаю шаг ближе.
- Лучше вас нет командующего. Перевод куда-либо еще для него шаг назад, независимо от того, считаете вы так или нет!
Блестящие синие глаза незначительно теплеют. Это самое близкое к улыбке из всего, что я видела.
- Спасибо, Анналиса. Но ваша оценка неверна. Каждый инструктор в академии аналогично квалифицирован.
- Вы упускаете главное! Это меня нужно перевести!
- Все уже решено, курсант.
Он прижимает руки к телу и проходит мимо меня, направляясь к казармам.
- Да пошло оно все!
Я бегу за ним.
- Повторите, - приказывает он, резко поворачиваясь, и от этого движения его крылья вздымаются.
- Если вы переведете его, я уйду.
- О нет, вы не уйдете, - уверяет он вкрадчиво, наступая на меня. – Я одобрил ваш разряд и гарантирую, что это никогда не случится.
Я чувствую, как невидимые стены смыкаются вокруг меня. Не могу позволить, Джойсайе платить за мои ошибки. Он никогда не простит меня. Я сама никогда не прощу.
- Все в порядке, сэр. Я справлюсь. Оставьте его.
- После всех неприятностей, что вы пережили?
Гарет останавливается в нескольких дюймах от меня. Я чувствую его тепло, запах кожаных вещей и аромат его тела.
- Подача прошения о переводе. Разговор с капитаном. Проявление неповиновения. И вдруг внезапно, вы можете тренироваться с курсантом, от которого так старались отдалиться? Я в замешательстве, Анналиса.
Мои ладони сжимаются в кулаки, и его взгляд заставляет принять вызов.
- Это не Джойсайя, - процеживаю я сквозь стиснутые зубы.
- Нет? – спрашивает он.
Его взгляд скользит по скрещенным ремням с ножнами, обрамляющими мою грудь, прежде чем скользнуть вверх к моему горлу, а затем к губам. Он снова напряжен, будто ждет худших новостей.
Я счастлива ответить ему. Он загнал меня в угол.
- Это Вы, Гарет. Я влюблена в вас.
Глава 3
- Еще раз, курсант, - рычит Гарет, глядя на меня, пока я медленно (и болезненно) опускаюсь на четвереньки.
Над нами безоблачное небо, а под ногами опасно скалистая земля. Мы тренируемся над пропастью, на узком выступе земли, окруженной резкими обрывами.
- Господи, - бурчит Джойсайя себе под нос, наклоняясь, чтобы подать мне руку. – Что, блять, с