Я также не вспоминала о всей его банде, которая вообще-то совсем не заслужила смерть. Правда, у Вайлара на этот счет было совсем другое мнение. Каждый раз, когда случайно заходил разговор о том, ЧТО они хотели сделать со мной, его челюсти сжимались от гнева, а глаза опасно вспыхивали.
Вообще, он старался не говорить о нелюдях вовсе. И стоило мне завести эту тему, как он отворачивался, а его настроение стремительно портилось. Все это рождало холодное промозглое чувство в груди.
Я умылась, заплела в косу свои длинные пышные волосы, ставшие совсем светлыми, и вышла из комнаты в коридор Чертога. Покои Вайлара располагались на верхних этажах отдельной башни. Здесь совсем не было камер заключенных, но глубоко ниже жили охранники, повара, уборщики и прочая обслуга. Прямо под комнатами коменданта располагался этаж, где каждый год останавливался на ночлег сам господарь. Одна ночь, ночь Кровавой луны, когда он втайне от своей жены покидал дворец, чтобы навестить сына-вампира. И никто в целом свете, кроме нескольких посвященных, не знал об этом. Предполагалось, что не знаю и я. Но я знала и не забывала ни на минуту. К сожалению, пока еще мне не пришла в голову та светлая идея, которая помогла бы как-то изменить эту ситуацию. Господарь уничтожит Вайлара, если ребенка выпустить. И никакие силы мага пятого уровня не спасут моего коменданта от рыцарей Серебряных клинков. Они хоть и не великие волшебники, но ни один человек не выстоит против армии колдунов. Даже, если этот человек – Вайлар Таркон.
Поэтому мальчика вызволить было невозможно. Да и что делать с ним потом? С неуправляемым вампиром, не способным сдержать животный голод? Вот и получается, что, как бы это ни было жестоко – держать малыша в камере, другого способа сохранить ему жизнь – нет.
Темный коридор встретил меня молчаливой прохладой. Мягкий ковер заглушал шаги. Я спускалась по лестнице, намереваясь выйти прогуляться, как вдруг почувствовала этажом ниже чье-то скрытое присутствие. Это было странное ощущение, тишина будто начала резать слух, а пустой, чуть влажный запах камня смешался с ароматом адреналина. Откуда я знаю запах адреналина? От Аллегрион Златопламенной. Один из подарков ее скрытых, изредка всплывающих воспоминаний.
Нырнула за поворот лестницы, прокралась чуть дальше, и прислушалась. Во мраке коридора разносился шепот двух голосов.
– А мне нравится эта отметка, – говорила женщина настолько тихо, что я почти угадывала ее слова.
– Правда? – переспросил мужчина сдавленно.
– Очень, – прошептала она, и на миг все стихло. Только еле заметное шуршание доносилось эхом каменных стен. А потом женщина продолжила: – Она будто стала твоим символом. Только твоим знаком отличия…
– Для мужчин цветок – не самый подходящий знак, – ответил кто-то, чей голос с каждой секундой становился все более знаком.
– Неправда, – ответила женщина. – Я от него в восторге…
А потом раздался тяжелый хриплый выдох. И я вдруг поняла, кто стоит там, за поворотом.
– Значит, мне стоит поблагодарить Сандро за такой подарок? – усмехнулся голос, в котором я узнала Лота.
– Обязательно поблагодаришь, но немного позже, – ответила Настурция Джармуш.
Кажется, я подслушивала чью-то интимную сцену. Стало неловко и… смешно. Похоже, королеву драконов это забавляло. Мне жутко хотелось поскорее уйти, но ноги как будто приросли к полу. Вторая моя половина жаждала послушать еще. Более того, она хотела и посмотреть!
Я осторожно сделала шаг и заглянула за угол.
Высокая широкоплечая фигура Лотоса стояла у стены. Рядом к его обнаженному торсу прижималась древняя вампирша. И почему-то сейчас ее обычно такая сильная и несгибаемая фигура выглядела мягкой и нежной, как молодой стебелек, обвиваюшийся вокруг моего друга. Она поглаживала пальцами красный шрам в виде лотоса на груди парня. А потом склонилась к нему и провела по коже языком.
Лот поднял руки, обхватывая леди за талию и зарываясь в ее распущенном шоколаде волос. Я слышала, как потяжелело его дыхание, когда он притянул ее ближе и коснулся голодным поцелуем ярко-алого рта.
Довольный полувыдох-полустон сорвался с ее губ, во тьме блеснули кровью черные глаза. А я словно кожей ощутила ее жажду, смешанную с возбуждением. Меня бросило в жар, будто это я стояла там, рядом с Лотом. И будто это я хотела этого мужчину…
– Твой запах сводит меня с ума, – прошептала она, прикрывая алые глаза, которые никак не хотели становиться вновь черными.
– Так давай… – ответил хриплым голосом он, убрав с шеи распущенные белые волосы и склонив голову.
Настурция задышала тяжело и быстро, не имея сил отвернуться от пульсирующей вены на светлой коже.
Я почти физически чувствовала, как она впадает в неконтролируемое состояние животной страсти. Голодной, дикой, опасной. Я ощущала ее предвкушение, и рот сам собой приоткрылся, когда в темноте блеснули острые белые клыки…
– Доброго утра! – как можно бодрее сказала я, выходя из своей засады, одновременно пытаясь отогнать налет наваждения, в котором мое тело ощущало себя вампиром.
Настурция тут же отошла на шаг от моего друга, сложила руки за спиной и выпрямилась. Ее глаза мгновенно стали черными, а любой намек на клыки исчез.
Только Лотос все еще дышал тяжело, и глаза его влажно блестели от возбуждения.
И мне отчего-то все это казалось крайне забавным.
«Две испуганных уточки…» – пронеслась в голове мысль, а я еле подавила ухмылку. Похоже, Аллегрион была та еще шутница! Но в данном случае я была с ней солидарна: глядеть, как ее Благородие помощница коменданта будет завтракать моим другом, совершенно не хотелось.
– Доброго утра, леди Фати, – бесцветно отчеканила госпожа Джармуш.
Вот это выдержка! Я неосознанно испытала к вампирше прилив уважения.
– Привет, – сказал Лот, потихоньку приходя в себя. – Ты что тут делаешь?
– Да вот, шла прогуляться, а тут вы. Не составите мне компанию? – мило улыбнулась я.
Помощница коменданта спокойно вздохнула и отрицательно покачала головой.
– Боюсь, я вынуждена отказаться. Прошу простить, меня ждут дела.
Кивнула Лоту, мне и исчезла на лестнице.
– Умеешь ты найти момент, – сказал мужчина, как мне показалось, сдерживая легкое раздражение.
– Я помешала? – невинно захлопала глазами.
Лотос поднял на меня мутный взгляд.
– Нет, конечно. Пойдем. Я тоже собирался пройтись перед завтраком.
Как только мы вышли на улицу, солнечный свет пролил на нас свои теплые лучи, и жить стало веселее. Мой друг больше не обижался.
– Послушай, Лот, я все хотела спросить у тебя, – начала я, срывая какую-то травинку и запихивая ее в