– У тебя было видение?
– Да. О лесном пожаре. – Я закрываю глаза и вновь вижу холм, заросший соснами, оранжевое небо и клубы дыма. – И парне.
– С чего ты решила, что это не сон?
– Потому что я не спала.
– И что означает твое видение? – спрашивает он.
Все, что связано с ангелами, для него в новинку. Он еще в том возрасте, когда сверхъестественные вещи кажутся крутыми и будоражат воображение.
– Не знаю, – отвечаю я. – Это мне и предстоит выяснить.
Через два дня видение появляется вновь. Я бегу по внешней дорожке в спортзале Старшей школы Маунтин-Вью, а через мгновение знакомый мне мир – Калифорния, Маунтин-Вью, спортзал – исчезает. И я оказываюсь в лесу. Практически ощущаю вкус огня. Но в этот раз языки пламени танцуют на гребне холма.
А затем я чуть не врезаюсь в чирлидершу.
– Смотри под ноги, мужланка! – вскрикивает она.
Я отшатываюсь в сторону, чтобы пропустить ее. А сама, тяжело дыша, прислоняюсь к сложенным трибунам и пытаюсь вновь погрузиться в видение. Но это равносильно попыткам вернуться в увиденный сон после того, как окончательно проснулся. Оно исчезло.
Дерьмо. К тому же меня впервые назвали мужланкой, и в этом нет ничего приятного.
– Не останавливаемся! – кричит учительница физкультуры миссис Шварц. – Нам нужно определить, как быстро вы можете пробежать полтора километра. Клара, тебя это тоже касается.
Наверное, в прошлой жизни она была сержантом по строевой подготовке.
– Если ты не уложишься в десять минут, то побежишь снова на следующей неделе! – кричит она.
Я вновь начинаю бежать. Стараясь сосредоточиться на поставленной задаче, я не сбавляю темпа, чтобы компенсировать потерянное время. Но мои мысли вновь возвращаются к видению. Силуэты деревьев. Земля под ногами, усыпанная камнями и сосновыми иголками. Парень, стоящий ко мне спиной и не сводящий взгляда с приближающегося огня. И мое сердце, которое вдруг забилось невероятно быстро.
– Последний круг, Клара, – говорит миссис Шварц.
Я ускоряюсь. Почему он стоит там? Даже не закрывая глаза, я вижу его образ, словно тот выжжен на сетчатке. Он удивится, увидев меня? В голове крутится множество вопросов, но самый главный из них: «Кто он?»
И в этот момент я пробегаю мимо миссис Шварц.
– Молодец, Клара! – говорит она. А через мгновение бормочет: – Не может быть.
Замедлив шаг, я возвращаюсь к ней, чтобы узнать свое время.
– Я уложилась в десять минут?
– Ты пробежала за пять минут сорок восемь секунд. – В ее голосе слышится невероятное удивление.
Она смотрит на меня так, словно у нее тоже было видение, только в нем меня взяли в команду по легкой атлетике.
Ууууупс. Я задумалась и перестала сдерживаться.
Мне придется придумать убедительное оправдание, если мама об этом узнает.
– Наверное, вы что-то напутали с секундомером, – пожав плечами, говорю я.
Мне остается лишь сохранять спокойствие и надеяться, что она купится на это, хоть мне и придется вновь бежать полуторакилометровку на следующей неделе.
– Да, – рассеянно кивнув, соглашается она. – Должно быть, я неправильно засекла время.
Вечером, развалившись на диване, я пересматриваю «Я люблю Люси»[1], когда мама возвращается домой.
– Все так плохо?
– Это мой запасной вариант, если не получается отыскать «Прикосновение ангела»[2], – насмешливо отвечаю я.
Словно угадав мое заветное желание, она достает коробку с мороженым «Бен энд Джерри» из бумажного пакета.
– Ты богиня, – говорю я.
– Не совсем.
Она показывает мне книгу: «Деревья Северной Америки: иллюстрированный справочник».
– Может, мои деревья вовсе и не в Северной Америке.
– Но нам же надо с чего-то начать.
Мы идем к кухонному столу и склоняемся над книгой, выискивая сосны из моего видения. Если бы кто-то увидел нас, то подумал бы, что мама просто помогает дочери с домашним заданием, а вовсе не о двух полуангелах, которые пытаются разгадать миссию небес.
– Эти, – наконец говорю я, ткнув в одну из картинок, а затем с довольным видом откидываюсь на спинку стула. – Сосна скрученная широкохвойная.
– Желтоватые скрученные иглы, растущие пучком по две хвоинки, – зачитывает мама. – С коричневыми шишками яйцевидной формы?
– Я не рассмотрела шишки, мам. Просто у них очень похожая форма, и ветви растут с середины ствола, – отвечаю я, зачерпнув ложкой мороженое.
– Понятно. – Она снова переводит взгляд на книгу. – Похоже, она растет в Скалистых горах и на северо-западном побережье США и Канады. Коренные американцы использовали стволы деревьев для опор своих вигвамов. Отсюда и название[3], – продолжает мама. – А еще здесь говорится, что шишкам требуется очень много тепла – как, например, от лесного пожара, – чтобы раскрыться и выпустить семена.
– Очень познавательно, – язвлю я.
Хотя при мысли о соснах, которые растут только на выжженных участках, мое тело охватывает дрожь волнения. Даже у дерева есть какое-то предназначение.
– Отлично. Теперь мы примерно знаем, где это произойдет, – говорит мама. – И нам остается лишь сузить круг поисков.
– А что потом?
Я рассматриваю изображение сосны и вдруг вижу, как ветви словно охватывает пламя.
– А потом мы переедем.
– Переедем? Мы уедем из Калифорнии?
– Да, – подтверждает мама.
И, судя по всему, она не шутит.
– Но… – бормочу я. – А как же школа? Мои друзья? Твоя работа?
– Ты переведешься в новую школу и заведешь новых друзей. Я найду новую работу или попробую работать из дома.
– А Джеффри?
Она усмехается и хлопает меня по руке, словно я ляпнула глупость.
– Конечно же, он поедет с нами.
– Да уж, он будет в восторге, – говорю я.
У Джеффри тут армия друзей, нескончаемая вереница бейсбольных матчей, соревнований по спортивной борьбе, футбольных тренировок и прочего. И впервые я осознаю, что все намного сложнее, чем мне казалось. Мое предназначение изменит все.
Мама закрывает справочник деревьев и серьезно смотрит на меня с другой стороны кухонного стола.
– Это очень важно, Клара – говорит она. – Это видение, это предназначение – цель твоего существования.
– Я понимаю. Просто не думала, что нам придется переезжать.
Я смотрю в окно на двор, где играла в детстве, на качели, которые мама так и не снесла, на кусты роз у забора, росшие там всю мою жизнь. А вдалеке виднеются смутные очертания гор, которые всегда казались мне краем мира. Если прислушаться, можно различить грохот поездов «Калтрейн», пересекающих бульвар Шорлайн, и тихую музыку из бара «Великая Америка» в трех километрах отсюда. И мне не верится, что мы когда-нибудь уедем в другое место.
Мамины губы изгибаются в сочувственной улыбке.
– Ты думала, что сможешь слетать куда-то на выходные, там исполнить свое предназначение, а потом вернуться?
– Примерно так. – Смутившись, я отвожу взгляд в сторону. – Когда ты расскажешь Джеффри?
– Думаю, стоит подождать, пока мы не узнаем точное место.
– Можно я поприсутствую при разговоре? Я захвачу попкорн.
– Когда-нибудь наступит его черед, – говорит она, и в ее глазах мелькает печаль от мысли, что мы так быстро взрослеем. – И когда он получит свое предназначение, тебе тоже придется чем-то поступиться.
– И мы снова переедем?
– Мы отправимся туда, куда позовет его предназначение.
– Это безумие, – покачав головой, говорю я. – Настоящие безумие. Ты ведь понимаешь это?
– Неисповедимы