Но хуже всего на четвертом уроке политологии. Потому что в кабинете оказывается Кристиан.
– Еще раз привет, – говорит он, пока я стою в дверях и таращусь на него.
Наверное, мне не следовало удивляться. В Старшей школе Джексон-Хоул учится от силы человек шестьсот, так что вероятность оказаться в одном с ним классе очень велика. Такер тоже должен быть здесь, насколько я помню.
Кстати, а где его носит все утро? Если задуматься, то и Венди нигде не видно.
– Ты будешь заходить? – спрашивает Кристиан.
Я сажусь рядом с ним и принимаюсь рыться в сумке в поисках тетради и ручки. А затем делаю глубокий вдох и медленный выдох, после чего поворачиваю голову из стороны в сторону, пытаясь хоть немного расслабить напряженные мышцы шеи.
– Неудачный день? – интересуется он.
– Ты даже не представляешь, насколько.
В этот момент в комнату влетает Такер.
– Я искала тебя все утро, – говорю я, когда он садится за соседний стол. – Ты только что приехал в школу?
– Да. Проблемы с машиной, – объясняет Такер. – У нас есть старый пикап, который мы используем для работы на ранчо, и он не хотел заводиться утром. Если уж ты считала, что мой пикап был хламом, то даже боюсь представить, что ты подумаешь об этой машине.
– Я никогда не считала «Блюбелл» хламом, – возражаю я.
Он улыбается, а затем прочищает горло.
– Кстати, ты заметила, что в этом году мы ходим на один урок и мне даже не пришлось для этого никого подкупать?
– Ты ради этого дал кому-то взятку в прошлом году? – удивленно спрашиваю я.
– Официально нет, – признается Такер. – Просто мило попросил миссис Лоуэлл, отвечающую за расписание, чтобы она перевела меня на британскую историю в последнюю минуту. Вернее, за десять минут до начала самого урока. И мне помогло то, что я дружу с ее дочерью.
– Но зачем…
Он смеется.
– Ты такая милая, когда тормозишь.
– Из-за меня? Не верю. Ты ненавидел меня. Я же была для тебя лишь какой-то калифорнийской цыпочкой, оскорбившей твой грузовик.
Я в недоумении качаю головой, отчего он только усмехается.
– Ты сумасшедший, ты же знаешь?
– О, а я-то думал, что веду себя мило, романтично и все такое.
– И это тоже. Значит, ты дружишь с дочерью миссис Лоуэлл? Как ее зовут? – спрашиваю я с притворной ревностью.
– Эллисон. Она очень хорошенькая и была одной из девушек, которых я пригласил на выпускной в прошлом году.
– Хорошенькая?
– Ну, у нее рыжие волосы. А мне очень нравятся рыжие волосы, – говорит Такер.
Я шлепаю его по руке.
– Эй. Крутые девчонки мне тоже нравятся.
Я снова смеюсь. А затем чувствую прилив разочарования. И он такой сильный, что невольно стирает улыбку с моего лица.
Кристиан.
Подобное часто случалось в последнее время. Порой, когда я меньше всего этого ожидаю, мне удается невольно проникнуть в чужие мысли. Например, как сейчас. Я настолько остро ощущаю присутствие Кристиана за своей спиной, будто он сверлит меня взглядом. Но я осознаю скорее не то, что он думает, а именно его чувства. Как его злит, что мы с Такером так легко болтаем. Как ему хочется, чтобы я так же шутила с ним, чтобы мы смогли поговорить друг с другом и, наконец, сблизиться. Ему хочется, чтобы я так же смеялась с ним.
И знать подобное полный отстой. Мама называет это эмпатией и говорит, что это редкий дар среди обладателей ангельской крови. Редкий дар. Ха-ха. Интересно, а можно ли от него отказаться?
Такер заглядывает мне за спину и, кажется, впервые замечает Кристиана.
– Как дела? Хорошо провел лето? – спрашивает он.
– Да. Просто волшебно, – отвечает тот, и меня окатывает волной вынужденного безразличия. – А ты?
Они буравят друг друга наглыми взглядами.
– Потрясающе, – говорит Такер, и в его голосе слышится вызов. – Самое лучшее лето в моей жизни.
Подскажите кто-нибудь, я еще могу сбежать из класса?
– Ну, в этом-то и вся суть лета, верно? – через минуту отзывается Кристиан. – Оно когда-нибудь заканчивается.
Я испытываю невероятное облегчение, когда звенит звонок с урока. Но оно длится недолго, потому что мне приходится решать, что делать во время ланча.
Вариант А: поступить как обычно. Сесть за стол Невидимок и поболтать с Венди.
Конечно, она может завести неловкий разговор о том, что я встречаюсь с ее братом-близнецом, или поинтересоваться, что именно произошло во время пожара в лесу, а на это у меня нет ответа. Но она одна из моих лучших подруг, и я не собираюсь избегать ее.
Вариант Б: сесть с Анджелой. Она предпочитает есть в одиночестве, и обычно окружающие ее старательно не замечают. Может, если я сяду с ней, то и на меня перестанут обращать внимание? Но если я это сделаю, мне придется отвечать на вопросы Анджелы и выслушивать теории, которыми она забрасывала меня последние несколько дней.
А есть еще и вариант В (хотя и не самый лучший): сесть с Кристианом. Он стоит в небрежной позе в углу, намеренно отводя от меня взгляд. Он ничего не ожидает и не давит на меня, но я ощущаю его присутствие. Он хочет, чтобы я знала, что он стоит там. И ждет.
Но я ни за что не пойду к нему.
Через мгновение все решается за меня. Анджела приподнимает голову, а затем кивает в сторону пустого стула рядом с собой. Увидев, что я не бегу к ней вприпрыжку, она одними губами властно шепчет:
– Иди сюда.
Так что я направляюсь к ее столу и опускаюсь на соседний стул. Она читала маленькую потрепанную книжку, но тут же закрывает ее и протягивает мне через стол.
– Посмотри, – говорит она.
– «Книга Еноха»? – читаю название я.
– Да. Очень, очень, очень старая копия, так что поаккуратнее с ней. Странички жутко хрупкие. И нам нужно обсудить ее как можно скорее. Но сначала… – Она поднимает голову и громко зовет: – Эй, Кристиан.
О боже. Что она творит?
– Анджела, подожди, не надо…
Она машет ему рукой. И это явно не предвещает ничего хорошего.
– Что случилось? – спрашивает он так же спокойно и невозмутимо, как и всегда.
– Ты собираешься пообедать в городе? – интересуется Анджела. – Ты всегда так делаешь.
Он переводит взгляд на меня.
– Да, я подумывал об этом.
– Хорошо, ну, я не хочу портить твои планы и все такое, но, думаю, нам стоит встретиться с тобой и Кларой после школы. В мамином театре «Розовая подвязка».
На лице Кристиана отражается непонимание.
– Хм, хорошо.