— Ты спрашивала его об этом? — подает голос Фей. — Ты ему не сказала. Не так ли? Потому что, Лилли, если он заподозрит, что ты знаешь…
— Нет! — говорю я сквозь зубы. — Конечно нет! Ничего из того, что ты мне рассказала, не слетало с моих губ.
— Хорошо, — говорит Робин. — Продолжай в том же духе.
— Послушай, мы знаем, что ты сообразительная и умная, — говорит Фей. — А также мы знаем, что ты думаешь, что ты точно знаешь, что делаешь. Но, Лилли, ты должна понять, как это странно выглядит со стороны…
— Вот именно, Фей. Ты смотришь на вещи со стороны. Ты не была со мной. Ты не пережила тоже, что и я. Мы с Джереми связаны друг с другом на глубоко личном, интимном уровне. Лицо, которое он показывает миру, не то же самое, что он показывает мне.
— Я знаю его как человека, — говорю я им. — Как человека. Не как бизнес-магната, которым его видят все. Мы были вместе месяцами. Не кажется ли тебе, если бы он действительно что-то задумал…предосудительное…произошло бы это сейчас?
— Нет, — говорит Робин. — Вот в чем дело, Лилли. Он хотел бы, чтобы ты чувствовала себя в безопасности, чтобы ты чувствовала себя комфортно, а затем…
— Что затем? Если ты скажешь, что он собирается меня убить, я выйду из этого номера. Он столько мне дал, Робин. Посмотри на меня. Фей! Посмотри на меня. Разве я похожа на того, кто находится в опасности? Я похожа на того, кого нужно спасать? Нет, — говорю я им. — Я работаю в его компании. Если я вдруг пропаду, думаешь, люди не заметят? Это то, что тебя в конечном итоге беспокоит, не так ли? Что он посадит меня в клетку и заставит умирать от голода?
— Мы никогда не говорили этого, — тихо говорит Фей. Она смотрит с подозрением. — Думаешь, это может произойти?
— Нет! — говорю я быстро.
Слишком быстро. Черт! Это выходит из-под контроля.
Достаточно трудно держать свои эмоции в узде, пытаясь разобраться на месте перед скептически настроенной аудиторией, что ты считаешь себя в безопасности, что на самом деле не так, в то же время пытаешься разделить ложь от истины, как много я знаю и как много я могу расскрыть.
— Нет, — продолжаю лгать я. — Нет! Джереми не такой. Он говорит, что любит меня. Я верю ему. Я не могу быть в опасности от человека, который чувствует такое ко мне.
— А ты? — спрашивает Фей. — Ты любишь его, Лилли? Это твоя любовь, которая ослепляет тебя от правды? Это твоя любовь, которая мешает тебе смотреть на вещи объективно?
— Я смотрю на вещи объективно! — взрываются я.
Я готова рвать на себе волосы.
— Фей, я уже говорила. Тебе не нужно беспокоиться обо мне. Все под контролем. Доверься мне.
— А как же телефон, Лилли? — Робин напоминает мне.
Он звучит так, будто ходит по краю, не зная доверять мне или прислушиваться к своей интуиции.
— Я не смог дозвониться до тебя.
— Ладно, — уступаю я. — Может быть Джереми немного одержим. Он любит всё контролировать. Я никогда не утверждала, что он идеален! Но если бы он не был таким, он не смог бы подняться на вершину.
— Лилли, — тихо говорит Фей. — Послушай себя. Ты только что призналась, что он отслеживал твои звонки. Такое поведение никоим образом не является нормальным или здоровым. Это нехорошие отношения. Если бы это был его единственный недостаток, я была бы готова упустить это из виду. Я была бы готова поверить тебе, что всё настолько ярко и превосходно. Черт, меня бы не было здесь сейчас, если бы всё сводилось к этому.
Она смотрит на Робина.
— Но это еще не все. Даже не десятая часть. Ты знаешь о своей связи с ним. Через твоего отца. Ты знаешь, как он нашел тебя…
— Нет! — говорю я. — И ты тоже. Это всё ваши подозрения. Так сказал Робин. Этому нет доказательств.
— Лилли…
— Но давайте предположим, — говорю я ей. — Что догадка Робина и его исследования верны. Хорошо?
Фей начинает что-то говорить, а потом останавливается. Она кивает мне, чтобы я продолжала.
— Хорошо. Итак ты думаешь, вы оба, что Джереми разыскал меня, чтобы отомстить за смерть матери. Смерть, в которой по всей видимости повинен мой отец, которого я не знала всю свою жизнь. Так?
Фей готова поспорить. Опять же Робин умиротворяет ее, положив руку ей на бедро.
— Да, — говорит Робин.
— Но сначала, он пытался добраться до моего отца. Да? И когда он нашел его психически нестабильным, он переключился на меня?
Фей с Робином кивают.
— Ну, если всё это правда, я уже в его руках! Я с ним уже несколько месяцев. Мы живем вместе. Он мог сделать со мной все, что угодно в любое время. Вместо этого он осыпал меня дорогой одеждой. Подарками. Роскошная жизнь. У меня есть всё, о чем я когда-либо мечтала. И даже больше. У меня есть свобода. Независимость. Помнишь, как мне приходилось трудиться в Йеле? День и ночь безостановочно. Без отдыха. Вы с Соней так волновались обо мне, что вам пришлось подкрадываться ко мне во время игры, помнишь?
— Конечно, — говорит она.
— Но тогда ты также должна помнить, как тяжело мне приходилось трудиться. Сколько часов в среднем я спала в неделю? Четыре? Может быть пять, если повезет? Я была рабом своих занятий. Вся моя жизнь вращалась вокруг выполнения задач в срок. Вы с Соней развлекались каждые выходные. У вас был перерыв. Я присоединялась к вам каждую неделю? Нет. Может, раз в месяц.
— Это правда, — бормочет Фей.
— И ты познакомилась с Робином. — я указываю в его сторону. — Тебе нравилось в колледже. И я имею в виду не только занятия. Какова была моя жизнь? Я видела Йель не более чем ступенью. Что-то, через что я должна была пройти, чтобы оказаться в положении лучше, чем моя мать. Я встретила вас с Соней.
Говорю я.
— И тебя тоже, Робин. Я рада этому. Люди говорят, что отношения — это самое главное в жизни. Но я получила больше. У меня есть…Джереми. И он освободил меня. Он действительно это сделал. Он показал мне, что моя жизнь может быть больше, чем просто книги и работа. Он дал мне свободу, которой у меня никогда не было. Свободу, которой я никогда не знала, которой мне не хватало, по правде говоря, пока я не встретила его. Запомни, Фей. У меня не было полной стипендии, как у Сони. Мои родители не платили за учебу.