— Лилли, — Джереми приветствует меня.
Он держит руки за спиной. Недавнее хорошее настроение, которое я ожидала от него, исчезло.
— Пойдем со мной.
В его голосе присутствуют ноты, которые заставляют опасаться.
— Что случилось, Джереми? — спрашиваю я.
— Увидишь. Пошли.
Я киваю и несусь за ним. Он ведет меня к темной, похожей на пещеру, комнату. Жалюзи закрыты.
— Закрой дверь, — говорит он, как только мы входим.
— Джереми…
— Просто закрой, черт возьми!
Я подпрыгиваю. Мое сердце стучит в тяжелом ритме, словно барабанные удары, ведущие марширующую армию на войну.
Я поворачиваюсь к нему. Он устроился в массивном кресле, похожее на железный трон.
Он наблюдает за мной. Его присутствие в сочетании с креслом и темнотой заставляет меня чувствовать себя очень маленькой. И я еще больше боюсь.
— Я нашел кое-что, — сообщает он мне. — В ночь, когда я пришел в твою комнату в Бостоне. Это меня разозлило. Но твое состояние имело приоритет. О тебе нужно было позаботиться. Однако.
Он поднимает один палец.
— Теперь, когда ты выздоравливаешь, я могу снова вернуться к этому маленькому открытию. Ты понимаешь, о чем я говорю, Лилли?
Я быстро моргаю, пытаясь думать. Такое ощущение, будто я нахожусь на суде. За какое преступление, я не знаю. Но человек передо мной тот же, с которым я провела последние несколько славных дней.
— Нет, — говорю я, покачивая головой. — Джереми…
— Я говорю об этом, — рычит он. С его руки слетает смятый лист бумаги. — Подними его.
Я подхожу к нему и наклоняюсь, все мое тело дрожит. Я давно не сталкивалась с этой стороной Джереми, что почти забыла, как реагировать.
Медленно я поднимаюсь и открываю записку.
— Читай, — говорит Джереми.
Требуется секунда для моих глаз, чтобы рассмотреть слова в тусклом свете. Но когда мне это удается, я сразу же узнаю, что это такое.
Записка Робина. Это то, что его так расстроило? Это ничто!
— Джереми, ты все неправильно понял, — начинаю я. — Что бы ты ни думал.
Говорю я, его голос перебивает меня, как ножницы по шелку.
— Прочитай это, Лили Райдер. Не заставляй меня повторяться.
Я выпрямляюсь, не желая, чтобы он увидел мой страх. Нечего бояться. Не здесь. Страх — это признак вины, а у меня совесть чиста. Я прочищаю горло и читаю:
— Фей все еще зла на тебя, и я тоже. Но в отличие от нее, думаю, я понимаю тебя. Если тебе действительно нужна будет помощь, ты можешь прийти ко мне. Я не собираюсь закрываться от тебя. Робин.
— Да, — говорит Джереми, когда я заканчиваю. — Скажи мне, что это значит, Лилли?
— Это ничего не значит, — говорю я.
Дух вернулся в мой голос, уверенность — в мою речь.
— Я совсем забыла об этом.
— О, серьезно? — усмехается Джереми. — Ты таким образом защищаешься? Что ты забыла об этом? Вот почему ты не упомянула мне об этом? Я дал тебе достаточно времени, чтобы поднять этот вопрос.
— Но это правда, — говорю я.
Я прохожу мимо него к окну и открываю жалюзи. Белый свет, отраженный от снега, заливает помещение. Если мое присутствие за его спиной вызывает дискомфорт у Джереми, он не дает никаких указаний. Он не двигается со своего места и не поворачивается назад, когда обращается ко мне.
— Ты помнишь, что я говорил тебе о честности, Лилли? — спрашивает он. У него жесткий голос. — Ты помнишь, что я говорил о лжи и обмане?
— Что ты считаешь их неприемлемыми, — говорю я, чуть ли не смеясь.
Я подхожу к серванту и опираюсь об него бедром.
— Ну и что? Ты не не заставишь меня проходить через это снова, Джереми. Такое поведение начинает меня раздражать.
Он хмурится и наклоняет голову в сторону.
— Это лучшее, что ты можешь сказать? — спрашивает он.
За его словами скрыта угроза.
— Я скажу, чего я хочу, — говорю я ему, скрещивая руки.
Я иду по тонкому льду. Я бы ни за что не решилась на такого рода несоблюдение, если бы он был все еще Стоунхартом.
Но я не собираюсь сдаваться и вот так просто принимать это дерьмо. Обстоятельства не должны диктовать то, как я на него реагирую. Я должна дать понять, что у меня есть свои ожидания, и для него тоже. Попытка напугать меня такой мелочью неприемлема.
— Я не знаю, что такого ты вычитал в этом письме, но что бы ты ни представлял, ты ошибаешься.
— Опасное обвинение.
— И я сделаю еще одно, — я высоко поднимаю подбородок. — Я не боюсь тебя, Джереми. Больше нет. Я знаю, на что ты способен. Я испытала это. Но я также знаю, если глубина твоих чувств действительно такова, как ты и говоришь, ты не будешь делать ничего подобного. Никогда больше.
— Лилли…
— Нет. Дай мне закончить. Я не маленькая девочка, чтобы бояться темных мест и спектаклей. Тебе нужен свидетель того, кто ты и что ты делаешь? Что ж, вот она я. Ты говоришь, что ты человек слова. И ты сказал мне, что больше не причинишь мне вреда. Я могу уйти когда угодно. Разве ты не помнишь? Но я решила остаться с тобой. Но это дерьмо должно прекратиться, Джереми. Я настроена решительно. Больше никаких угроз. Больше никаких шуток. Не заставляй меня верить в то, что у нас есть что-то особенное, только чтобы раздавить это, устраивая шоу.
Я держу письмо перед собой.
— Знаешь, как много слова Робина значат для меня?
Я разрываю бумагу надвое, а затем складываю ее и делаю это снова. Бросаю на пол.
— Вот что они для меня значатт. Вот почему я не упомянула об этом. Я просто забыла. Мне не нужно рассказывать тебе каждую минуту обо всем, что происходит, когда тебя нет рядом.
— Лилли, — рычит Джереми. — Я еще не закончил!
Я прерываю его. Страсть бушует внутри меня. С каждым словом мой голос становится сильнее.
— Если ты хочешь, чтобы между нами было доверие, как у мужа с женой, проживших вместе пятьдесят лет, что ж, это взаимно, Джереми. Ты не можешь ожидать, что я буду давать, давать и давать и не отвечать при этом взаимностью. Так что больше никаких скрытых опасностей. Больше никаких скрытых угроз. С этого момента ты говоришь то, что имеешь в виду, Джереми, и говоришь мне именно то, что думаешь. Только так наше доверие будет развиваться. Любовь — это только одна часть уравнения.
Он долго молчит, смотря на меня. Его глаза почернели, а лицо остается прежним. Ненавижу, когда он так себя ведет. Он все скрывает, так что его невозможно прочитать.
Но я не сдвинусь с места. Я буду твердо стоять на своем. Независимо от того, на что способен Джереми, я не собираюсь следить за каждым его шагом. Ни за что. Больше